Новая стратегия в отношении России

Теория международных отношений побуждает НАТО переосмыслить свою стратегию в отношении России

Капитан Эван Керрейн, ВС США

Tеории способны структурировать хаотический мир и, хотя иногда их считают непрактичными, они проливают свет на кажущуюся нелогичность действующих лиц. Теории международных отношений могут помочь объяснить действия России в недавнем кризисе в Украине. Несмотря на то что восприятие Владимира Путина как властного авторитарного лидера, отрицающего демократическое волеизъявление украинского народа, отражает представления людей на Западе, оно совсем необязательно является верным и никаким образом не будет способствовать возвращению стабильности в Украине. НАТО и властные структуры Запада проводят политику, основанную на либеральных теориях о мирной демократии, тогда как отрицание их подхода является антироссийским. Москва воспринимает эту политику в другом свете, по мере того как западное влияние постепенно приближается к жизненно важным геостратегическим местам, таким как Украина. Настало время для НАТО и Запада вернуться к реалистичным теориям баланса власти и подходам реальной политики к поддержанию стабильности в Европе.

Как пишет Стэнли Слоан в своей книге «Постоянный альянс? НАТО и трансатлантические договоренности от Трумана до Обамы», НАТО как международная организация выигрывает из-за неопределенности своей военной стратегии. В хартии НАТО не указаны общие враги или цели, и по этой причине у Альянса нет стратегической цели. Вместо этого он поддержал политические планы Соединенных Штатов относительно продвижения демократии в странах бывшего Советского Союза и коммунистических странах Европы, что заставило многих политиков и ученых поверить в возможность существования объединенной либеральной демократической Европы. Исходя из либеральных теорий о том, что война — это отклонение от нормы в мире, а агрессивные устремления авторитарных режимов — основная причина международных конфликтов, Майкл Дойл пишет в своей книге «Пути войны и мира», что новой целью НАТО стала не просто коллективная безопасность, а продвижение нового либерального мирового порядка. По мнению Золтана Барани, высказанному в статье в «Journal of Democracy» в 2009 г., для государств, находящихся на переходном этапе, Альянс представляется средством достижения своей главной цели — вступления в Европейский союз. Политический курс — вместо стратегических целей — ставит будущее Альянса под угрозу, поскольку членство получают все больше стран, имеющих слабую приверженность или вносящих небольшой вклад в коллективную безопасность.

Традиционные руководители Европы больше не воспринимают Россию как авторитарную угрозу для Европы, а скорее как союзницу в либеральном переустройстве Европы и мира. Данные Стокгольмского института исследований проблем мира свидетельствуют о том, что с 1994 г. Москва ежегодно увеличивала свои военные расходы примерно на 78%. Несмотря на то что расходы России незначительны по сравнению с расходами США, все же Россия тратит на это больше, чем остальная Европа. С введением мер строгой экономии расходы на европейскую оборону продолжают уменьшаться: по данным НАТО, Франция сократила их с 3,3% ВВП в период между 1990 и 1994 гг. до 1,9% в 2013 г., Великобритания — с 3,6% до 2,4%, а Германия — с 2,1% до 1,3% за аналогичный период, что указывает на соответствующее уменьшение видимых угроз национальной безопасности. С другой стороны, Эстония и остальные государства Прибалтики, имеющие общие границы с Россией, по-прежнему воспринимают Москву как основную угрозу национальной безопасности. Эстония увеличила расходы на оборону с 1,6% на момент присоединения к Альянсу до 2% в 2013 г. Хотя тень Москвы больше не дотягивается до Берлина, она по-прежнему нависает над Баку, Киевом, Минском, Ригой, Таллинном и Тбилиси.

В «Анализе расширения НАТО», изданном НАТО в 1995 г., превозносится значимость России в качестве партнера в деле обеспечения стабильности и безопасности в Европе. Однако эта оптимистичная и благородная позиция Западной Европы и США создает предпосылки для сегодняшней нестабильности в Восточной Европе. В феврале 2015 г. генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг убеждал суверенную Украину продолжать поиск своего пути к демократии. Он сказал: «Потому что, если у них будет больше стабильности, мы будем в большей безопасности». Однако Столтенберг отказывается признавать, что это подталкивание Украины в сторону либерального зонтика Запада послужило основной причиной интервенции России в Украину и, соответственно, способствует нестабильности в восточном регионе страны.

Либеральная теория и, в частности, либеральный пацифизм Адама Смита основаны на представлении о том, что мир — это естественное состоянии мира, а война — это аномалия. По существу, согласно либеральной теории, как критически заявляет Кеннет Уолтс в своей книге «Человек, государство и война», внутренние проблемы государства влияют на его действия на внешней арене: раз торговцы в первую очередь озабочены прибылью и доходами, так должно поступать и государство, исключая захват как оправданную цель государства. Следовательно, демократии, в основе которых лежит рыночный капитализм, — это мирные государства, строй которых находится под контролем класса коммерсантов. Там же присутствует идея этого либерального теоретика о «хороших», или демократических, и «плохих», или авторитарных, государствах в международных отношениях. Когда дело доходит до взаимоотношений с авторитарными государствами, правительства западных стран испытывают чувство превосходства, претендуя на то, что они ищут мира и стабильности, тогда как «плохие» государства вызывают хаос внутри системы.

Представление о том, что демократические режимы не воюют друг с другом и, следовательно, создают мирную систему — что является догмой в западном мире — было положено в основу при формировании политики расширения Альянса. По мнению Барани, продвижение демократии через политическую принадлежность государства стало более важным критерием для расширения, чем стратегические задачи коллективной безопасности, поскольку для многих стран, стремящихся войти в НАТО, нет угроз, связанных с военной агрессией и безопасностью. Это не отрицает политику расширения НАТО в целом. В действительности, после холодной войны эта стратегия послужила цели привлечения в Альянс важных союзников, в то время как российское государство было слишком слабым, чтобы оказывать сопротивление.

По мнению Слоана, либеральные идеи сыграли ключевую роль в продвижении этой стратегии, но эта политика отодвинула на задний план опасения НАТО относительно будущего возрождения России, поскольку присоединение государств Прибалтики, стратегически важных для России со времен царя Петра Великого, четко определило их положение как лояльных Западу государств. Вопросов о достоверности, однако, появляется все больше и больше, так как реакция руководителей НАТО не соответствуют растущей угрозе со стороны России для стран Балтики и Восточной Европы. Разрозненная политика расширения НАТО оказалась успешной против слабой и сосредоточенной на внутренних проблемах России; однако недавние события в Украине показывают, что расширение привело к нестабильности в Восточной Европе, так как Альянс стремится утвердить свое влияние в еще одной стране, стратегически важной для более сильной и самоуверенной Москвы, воодушевленной бездействием НАТО в Грузии и Прибалтике.

Уолтс подчеркивает, что в отличие от либеральных теорий реализм предлагает альтернативную точку зрения, которая заключается в том, что государственная власть подвергается воздействию внешних факторов и ее главной задачей является выживание. На саммите в Бухаресте в 2008 г. министры иностранных дел НАТО договорились поддержать инициативы Украины и Грузии по присоединению, утверждая, что политика расширения НАТО не имеет стратегической цели сдерживания России, а направлена на укрепление мира и демократических реформ. Эта цель Альянса не осталась незамеченной в Москве: как сообщалось, президент Владимир Путин предупредил президента США Джорджа Буша, что если Украина примет статус члена, она «перестанет существовать». Угроза Путина, которая ни в коем случае не выглядит пустой, исходит из жизненно важной заботы России о национальной безопасности в отношении Украины, а также растущего русского национализма.

На протяжении всей истории России расстояние между Москвой и «великими европейскими державами» всегда было одним из ее самых больших преимуществ: чем дальше европейские завоеватели продвигались в Россию, тем более сложными становились их кампании. Ровная обширная Украина служила стартовой площадкой для трех великих вторжений в Россию: со стороны наполеоновской Франции, имперской Германии и нацистской Германии. Сегодня НАТО находится значительно ближе к Москве и ее стратегически важному южному флангу, как географически, так и благодаря новым возможностям. Либеральная теория утверждает, что действия русских в Украине — это действия авторитарного государства, но это представление не учитывает того, что Россия защищает свои жизненно важные интересы в сфере безопасности, не допуская предполагаемого противника на стратегически важную территорию, находящуюся внутри ее сферы влияния. Несмотря на то что лидеры НАТО продолжают заявлять, что Украине предопределено быть членом Альянса, продолжающееся вмешательство России в дела на Востоке демонстрирует политические реалии Европы, как считает Джон Мершаймер, а также наивность западных лидеров, которые полагали, что русские позволят такому стратегически важному пограничному государству стать сателлитом Запада.

Стратегия тайных операций в Восточной Европе остается единственной возможной стратегией для России, потому что любая открытая конфронтация с Западом окончится поражением. Кроме того, эта стратегия является причиной внутренней нестабильности в Украине и Грузии, уменьшая вероятность их присоединения к НАТО. Москва рассматривает Украину как поле боя за выживание России. Это требует от Запада соответствующей реалистичной стратегии. И, что еще более важно, если Альянс желает сохранить доверие в Восточной Европе и Прибалтике, европейские лидеры должны продемонстрировать больше, чем равнодушие, по отношению к русской агрессии. НАТО следует восстановить свой статус как главной организации по коллективной безопасности в Европе среди всех ее членов и перестать быть просто ступенькой для европейских государств с переходной экономикой, стремящихся вступить в ЕС.