Страны применяют разнообразные стратегии для обеспечения стабильности поставок энергоресурсов
Д-р Пал Дуней, бывший профессор Центра им. Маршалла
Энергия, получаемая от солнца и ветра, пока составляет лишь небольшой процент от общего энергоснабжения по сравнению с ископаемым топливом. Однако эта доля продолжает расти, поскольку страны стремятся выполнить свои обязательства по переходу на возобновляемые источники энергии.
Этот процесс базируется на двух ключевых факторах:
- Намерение развитых стран снизить зависимость от импорта угля, нефти и газа с одновременным переходом на возобновляемые источники энергии, такие как солнце и ветер. После значительных первоначальных инвестиций эти ресурсы могут стать доступными для большинства стран, обеспечивая уровень энергетической независимости, недостижимый при использовании ископаемого топлива.
- Кампания по замедлению, а затем и прекращению глобального потепления за счет сокращения выбросов углекислого газа.
Переход от зависимости от ископаемого топлива к возобновляемым источникам энергии может привести к значительному перераспределению богатства и власти на глобальном уровне. Страны, чье богатство основывается на добыче ископаемого топлива, теряют экономическую мощь и глобальное влияние на фоне сокращения спроса. Такой процесс, несмотря на его предсказуемость, требует от тех, кто может проиграть, адаптации к новым условиям. Однако подобные перемены затрагивают внутренние интересы этих стран. Россия — яркий тому пример: в условиях, где экономическая и политическая власть тесно переплетены, сопротивление трансформациям неизбежно. Это проявляется либо в захвате государства влиятельными силами (1990-е гг.), либо в усилении государственного контроля над экономикой (XXI век). Чем дольше откладывается адаптация, тем значительнее становятся потери. Российские эксперты неоднократно обращали на это внимание: глава Сбербанка Герман Греф в 2016 г. заявил, что Россия должна «честно признать, что … эпоха нефти [закончилась] и … в новом мире, основанном на технологиях, разница между лидерами и неудачниками [будет] больше, чем во время промышленной революции». Ученый Лилия Шевцова отметила, что российская экономика «не диверсифицирована и построена на сырьевом рынке». Однако нынешние изменения происходят не из-за того, что Кремль прислушивается к этим предупреждениям, а из-за перехода к военной экономике для поддержки агрессии против Украины.
Если отказ от угля и нефти продолжится, а обеспокоенность влиянием сжигания газа на изменение климата и вопросами безопасности атомной энергетики будет расти, мир может столкнуться с еще более радикальным отходом от недавнего прошлого. Вопрос о том, когда метан из природного газа будет признан одним из ключевых факторов выбросов углекислого газа в энергетике, остается открытым. Аналогично, широко распространенные опасения по поводу безопасного хранения отработанных ядерных топливных стержней могут повлиять на популярность атомной энергетики. Оба этих вопроса были либо дипломатично сняты с повестки дня Европейского союза, либо отложены на неопределенный срок.
Несмотря на осведомленность о сопутствующих рисках, полный отказ от всех существующих источников энергии невозможен в краткосрочной перспективе. Однако после завершения энергетического перехода мир столкнется с новой проблемой – зависимостью от возобновляемых источников энергии, что создаст дополнительные вызовы. Например, электромобильность приведет к усилению зависимости от редкоземельных металлов, монопольный контроль над которыми стремятся установить отдельные страны, особенно Китай. Кроме того, производство литиевых батарей сопровождается двумя серьезными проблемами: загрязнением и/или истощением водных ресурсов, а также переработкой использованных батарей — задачей, отличной от проблемы утилизации урановых стержней. Это серьезные проблемы, а процесс их решения остается неопределенным. Переход к новым источникам энергии может привести к дальнейшей перестройке энергетического сектора, что в свою очередь вызовет значительные изменения в мировой экономике.
Поскольку богатые западные демократии возглавляют усилия по сокращению, остановке и, как мы надеемся, обращению вспять глобального потепления, успех этих инициатив зависит от решимости, лидерства и влияния. Декарбонизация либо станет глобальным успехом, либо обернется общим провалом. Именно поэтому для Запада важно добиться успеха на собственной территории, где он способен контролировать политику, одновременно сохраняя дипломатическое и экономическое влияние на глобальной арене, где такой контроль отсутствует. В западных обществах существуют разногласия по поводу того, насколько быстрым и радикальным должен быть энергетический переход, а также какие затраты допустимы на пути к нулевому уровню глобального потепления. На одном конце спектра находятся радикальные защитники окружающей среды, готовые пойти на значительные жертвы ради скорейшего достижения цели нулевого уровня выбросов. На другом — силы, которые, руководствуясь своими политическими, финансовыми или экономическими интересами, готовы замедлить процесс, если это будет им выгодно. Независимо от позиций, всем сторонам придется учитывать необходимость экономических компромиссов, поскольку переходы такого масштаба неизбежно сопряжены с большими издержками. Ключевая задача ведущих политических сил — найти баланс: не сбиться с курса на декарбонизацию и при этом сделать переход экономически доступным и устойчивым для общества. Очевидно, что некоторые крупные экономики, такие как Индия, будут отставать от ЕС и Северной Америки в переходе к низкоуглеродным технологиям. Однако, если не произойдут непредвиденные события, они, как и большинство других стран, последуют их примеру.
В глобальном масштабе страны развивающегося мира, а также некоторые европейские государства настаивают на необходимости финансовой и технологической поддержки. Они утверждают, что не располагают достаточными ресурсами для отказа от высокоуглеродных технологий. Кроме того, существует мнение, что развитые страны несут обязательства по оказанию помощи, поскольку, несмотря на их нынешние требования к остальному миру развиваться без усиления глобального потепления, их собственное развитие в прошлом было обеспечено промышленной деятельностью и технологиями, которые существенно способствовали возникновению нынешней климатической проблемы. Этот аргумент наглядно иллюстрирует так называемая кривая Кузнеца (рис. 1). Она демонстрирует взаимосвязь между состоянием окружающей среды и уровнем дохода на душу населения: выбросы загрязняющих веществ увеличиваются на начальном этапе экономического роста, но затем снижаются при достижении высоких доходов, что способствует улучшению экологической ситуации.
Идея энергетической безопасности — относительно новая и развивающаяся концепция, находящаяся на пересечении государственной безопасности и безопасности человека. Государства чувствуют себя более защищенными, если имеют гарантированное и бесперебойное энергоснабжение. Энергетическая безопасность обеспечивается, когда страна располагает достаточными запасами энергии, сбалансированным спросом и предложением, а также устойчивой торговлей энергоресурсами. Доступность энергии и стабильность системы повышаются благодаря диверсификации источников энергоснабжения. Энергетическая безопасность также является вопросом гуманитарной безопасности. Граждане развитых и эффективно управляемых обществ ожидают стабильного доступа к энергии по доступным и предсказуемым ценам. Если это невозможно обеспечить, общественное недовольство может проявляться в формах, угрожающих социальной сплоченности. На первый взгляд демократические страны кажутся более уязвимыми к социальным потрясениям, вызванным нехваткой энергии или неожиданным ростом цен. Однако этому нет убедительных доказательств. Наоборот, демократии, как правило, обладают значительной устойчивостью и способны сохранять общественную поддержку даже в условиях кризиса. В то же время авторитарные режимы могут оказаться более хрупкими перед лицом энергетических проблем. Например, «либерализация» цен на сжиженный нефтяной газ в Казахстане в январе 2022 г. спровоцировала массовые протесты.
Каждое энергозависимое государство разрабатывает защитные энергетические стратегии, чтобы минимизировать риски и смягчить возможные последствия своей зависимости. Такие страны обеспечивают свою безопасность через меры по снижению рисков, такие как диверсификация источников и поставщиков энергии, а также заключение технических соглашений, включая строительство энергетических резервуаров, дополнительных газопроводов, нефтепроводов, интерконнекторов и бирж электроэнергии. Хотя эти меры могут потребовать значительных затрат, их следует оценивать с учетом потенциальных рисков, связанных с перебоями в поставках.
В свою очередь, крупные государства-поставщики энергоресурсов разрабатывают наступательные стратегии, стремясь обеспечить зависимость от своего продукта. Поставщики обычно проявляют гибкость и готовы расширять мощности, но, разумеется, за более высокие цены. Поддержание таких резервных мощностей, которые могут быть задействованы по необходимости, также связано с дополнительными расходами для поставщика. На протяжении десятилетий Саудовская Аравия контролировала расширенное предложение сырой нефти, фактически обладая монополией в этом секторе. На протяжении десятилетий Саудовская Аравия сохраняла монополию на роль основного источника дополнительных поставок сырой нефти. Однако в 2022 г., когда Россия намеренно создала дефицит на мировом газовом рынке, чтобы посеять хаос и шантажировать своих европейских клиентов, стало очевидно, что другие крупные поставщики, такие как Норвегия и Катар, не обладают достаточной гибкостью поставок, чтобы компенсировать утрату российского газа. Сжиженный природный газ (СПГ) из США сыграл ключевую роль в укреплении энергоснабжения Европы. Сегодня почти половина всего СПГ, импортируемого Европой, поступает из США. При этом быстрая глобализация мирового газового рынка привела к снижению зависимости от поставок газа по трубопроводам. Это резко отличается от ситуации начала 1980-х гг., когда Германию предостерегали от чрезмерной зависимости от поставок советского газа из Сибири.
Энергетическая безопасность является критически важной для каждого государства. Использование прерывания поставок энергии как формы шантажа может показаться эффективным в краткосрочной перспективе, но стратегически это крайне неразумно. Такой подход несет значительные издержки, включая потерю торговых партнеров и, что еще важнее, утрату доверия. Энергетические поставщики, которые работают независимо от правительственного контроля и политического влияния, воспринимаются как более надежные, поскольку способны обеспечивать стабильные и бесперебойные поставки.
В центре внимания данного выпуска «per Concordiam» — то, как торговые партнеры России в энергетическом секторе адаптировались к последствиям агрессии Москвы против Украины. Продолжающаяся война на истощение ясно демонстрирует необходимость срочного сокращения зависимости от российского газа, нефти и угля. Даже в случае скорого завершения войны структурные изменения в системах энергоснабжения Европы, наряду с растущей ориентацией на возобновляемые источники энергии, делают возврат к импорту российского ископаемого топлива маловероятным. В лучшем случае объемы импорта будут частичными, а в худшем — минимальными. Долгосрочные структурные последствия для мировой экономики и международной политики продолжают формироваться, дополняя другие аспекты энергетического разрыва между Россией и ЕС, а также сопровождая глобальную энергетическую перестройку.
Комментарии закрыты.