Отношения между НАТО и Россией – эволюция и сложности
Bпериод с февраля 2014 г. Россия, страна с 1 900 готовыми к запуску ядерными боеголовками, аннексировала Крым, дестабилизировала восточную часть Украины, агрессивно вторгалась в воздушное пространство НАТО в прибалтийских странах, провела операции с подводными лодками в Атлантике вблизи важных подводных кабелей, обеспечивающих связь через Интернет, запустила ракеты «Калибр» с флотилии в Каспийском море по целям в Сирии и чуть не дошла до рукопашной с Турцией.
Президент Владимир Путин хвастается, что российские войска могут за два дня дойти не только до Киева, но также до Риги, Вильнюса, Таллина, Варшавы и Бухареста. Высокопоставленные военноначальники НАТО, дипломаты и политики предупреждают о смещении парадигмы отношений России с Западом, наполненную риском в связи с тем, что Россия использует конвенциональные силы и конфронтацию советского образца в целях устрашения и принуждения, а также превосходство в темпах эскалации и угрозу захвата территорий других стран. Даже еще до попытки убийства в Великобритании бывшего российского шпиона в марте 2018 г. было очевидно, что между двумя противостоящими сторонами нет четких правил и устоявшегося языка отношений, что линия между внутренней и внешней политикой размыта, равно как и линия между войной и миром, и что полемика о стратегической мотивации России и ее намерениях продолжается.
В лучшем случае, можно предположить, что стратегия Москвы заключается в том, чтобы заставить Запад признать российские интересы безопасности и ее статус глобальной «великой державы» и регионального гегемона. В худшем случае, Россия пребывает в длительном структурном упадке, но при этом намерена принимать участие в асимметричном соревновании «великих держав», сознательно объединяя конвенциональные силы и гибридные посреднические инструменты для дестабилизации соседних стран. В этом контексте насилие и принуждение, а также действия, напоминающие набеги и разбой, составляют суть продуманной российской стратегии.
Среди членов НАТО понимание солидарности различно, а обязательства Соединенных Штатов, похоже, впервые стали обуславливаться определенными обстоятельствами. Европейские члены НАТО могут столкнуться с угрозой двойного ревизионизма в виде Сциллы и Харибды, двух морских чудовищ из древнегреческой мифологии. Сцилла – это вывод американских войск из Европы, вызванный торговым протекционизмом, узким определением национальных интересов (которое ставит под вопрос обязательства в сфере безопасности по отношению к торговым конкурентам) и нежеланием нести финансовые затраты. Харибда – это возрастающая угроза со стороны России, особенно нарушения подпункта 5 и Хельсинского заключительного акта. Прямой диалог с Россией может смягчить ситуацию и снизить риск и возможность просчетов.
С момента основания альянса и до сегодняшнего дня НАТО и Россия оставались в состоянии структурного конфликта. В этой связи уместно отметить два момента. Во-первых, структурные различия между двумя ведущими членами альянса – США и Германией – помогут объяснить различия, имеющиеся у этих двух союзников в приоритетах и реализации оборонных аспектов, стратегии сдерживания и политики диалога в отношении России. Хотя сильная оборона и сдерживание не заменяют политическое решение, достигнутое в результате переговоров, эти два фактора могут стать предварительными условиями такого политического решения. Во-вторых, если мы посмотрим на идеологические структуры в России, ее постоянную борьбу за статус «великой державы», боязнь внутренней слабости, которая приведет к хаосу и беспорядку, а также потребность в уважении, то увидим, что все эти факторы формируют негативное отношение российских лидеров, принимающих решения (Путина и его ближайшего окружения), к НАТО. Структурные факторы будут продолжать оказывать влияние на НАТО, а также не в последнюю очередь на соревнование капиталистически-демократического и капиталистически-авторитарного государства (России и Китая), которое ведется в виде политической войны.
Структура и международные отношения
Теория реализма объясняет, как функционируют международные отношения на системном уровне. Международные структуры оказывают влияние, формируют и даже определяют поведение государств, составляющих международную систему. Государства обладают разной силой, и то, как эта сила распределяется, и формирует международную систему, будь то биполярная, многополярная или однополярная система, стабильная или нестабильная, хотя структурные реалисты соглашаются с тем, что риск просчетов выше в многополярной системе. Структурные оборонные реалисты считают, что государства стремятся достичь баланса и равновесия, поскольку это наилучшим образом отвечает их нуждам безопасности. Структурные наступательные реалисты предполагают, что гегемония и доминирование (максимизация силы) являются более рациональной стратегией. Сила сама по себе представляется спорным вопросом (идут дискуссии относительно соотношения между качеством и количеством, а также между тем, что нужно вложить для получения силы, и теми выгодами, которые приносит обретенная сила), таким же спорным является и понятие смещения силы. Под воздействием процессов транснационализма и глобализации сила смещается с евроатлантического пространства в сторону Восточной и Южной Азии, с военных аспектов в сторону экономических и с государственных субъектов в сторону негосударственных. По мере того, как Китай создает таблицы принятия решений с целью изменить правила игры и мировой порядок, а США настроены сохранять свою позицию гегемона, явно существует риск побочных столкновений при трансформации господствующей силы (т.н. ловушка Фукидида).
После Второй мировой войны администрация Трумэна успешно создала и возглавила основанный на правилах международный порядок, в основе которого лежали такие ценности как свобода, законность, человеческое достоинство, терпимость, институты плюрализма, а также открытая и свободная торговля. Все последующие американские президенты, как республиканцы, так и демократы, следовали этим в широком смысле межпартийным либеральным международным традициям. Pax Americana основывался на вовлеченности США в мировые дела путем обмена мнениями, людьми, товарами и альянсами. Система, вращающаяся вокруг Запада, была основана на вильсоновском либерализме и многонациональных институтах. Предполагалось, что в предсказуемой, взаимозависимой системе единого мира общие стратегические угрозы создадут основанные на интересах побудительные мотивы и функциональные выгоды, которые будут служить движущей силой глобального сотрудничества. При этом США будут существенной европейской силой (посредством институтов НАТО) и незаменимым партнером.
Окончание «холодной войны» и развал Советского Союза сняли с США структурные ограничения, за чем последовало активное стремление расширения американского либерального международного порядка. Президент Билл Клинтон принял доктрину расширения и вовлечения, расширяя круг демократических стран с рыночной экономикой посредством расширения НАТО и вовлекая в сотрудничество бывших противников (Россию и Китай), сохраняя при этом позицию доминирования для сдерживания потенциальных соперников и конкурентов из числа западных стран. «Повестка дня свободы» Буша и теория «глобального лидерства» Обамы стремились пропагандировать расширение либерального мирового порядка каждый своим путем. Победа на выборах Дональда Трампа стала большим сюрпризом за последние два или три поколения (возможно, со времен победы президента Гарри Трумэна в 1948 г.). Администрация Трампа проповедует идеи антиглобализации и антииммиграции, подвергает сомнению действенность многонациональных институтов (Европейского союза, НАТО, Всемирной торговой организации) и продвигает проэкономический национализм и протекционизм вместо либерального интернационализма, проводя тем самым разделительную линию между американскими ценностями и политикой.
Роль, которую играет структура в политическом пространстве Запада, также следует принимать во внимание. По недостоверным данным, будучи на посту советника президента по национальной безопасности, Генри Киссинджер задал вопрос: «Кому я должен позвонить, если захочу поговорить с Европой?». Пережив глобальный финансовый кризис, аннексию Крыма Российской Федерацией, а затем Брекзит, а также наблюдая рост экономической и еще больше военной агрессивности Китая, любой современный американский советник по национальной безопасности даст четкий ответ на этот вопрос: «Звоните в Берлин, в приемную канцлера». Если в политическом плане стратегическим центром притяжения Запада является вера элит и общественности в демократические идеалы (система сдержек и противовесов, прозрачность, свободные и независимые СМИ, динамичные гражданские общества), функционирующие на основе законности институты, разнообразие взглядов и общие нормы и ценности, то оперативным центром притяжения является трансатлантическое партнерство между США и Германией – ось Берлин-Вашингтон.
В разное время президент Трамп утверждал, что «Германия подчиняется России»; «НАТО еще хуже, чем НАФТА»; «Европейский союз наш противник»; и «Я назвал его [Путина] конкурентом. И он хороший конкурент. И я считаю слово «конкурент» комплиментом». Эта риторика укрепляет и ранее существовавшую у Путина и его ближайшего окружения веру в то, что Запад наивен, его раздирают противоречия, на которых можно сыграть, и вообще он находится на грани внутреннего взрыва. С этой точки зрения смещение в сторону отказа от НАТО и единства Запада дает России возможность поэксплуатировать то, что она рассматривает как сбрасывание бремени сотрудничества с Европой и сокращение расходов со стороны США. Такое понимание ситуации верно, в лучшем случае, только частично. Оно не дает ответа на вопрос, почему, как и до каких пределов США будут обновлять свои стратегически позиции. При Трампе США не являются изоляционистской страной. Страна пытается быть вовлеченной в мировые процессы, но не через многонациональные институты, а посредством двусторонних отношений. Таким образом, США полагаются на своих союзников для поддержания баланса сил на Ближнем Востоке и в Европе, одновременно пытаясь возглавлять коалицию, уравновешивающую ситуацию в азиатско-тихоокеанском регионе. По мнению профессора Гарвардского университета Стивена Уолта, «оффшорное уравновешивание» представляется рациональным выбором для США. Региональные союзники США становятся первой линией обороны, США перекладывают на них ответственность, и союзники выполняют свои обязательства. Журнал «Atlantic» цитирует президента Трампа, который в разговоре с канцлером Германии Ангелой Меркель сказал: «И я ответил ей «Ты знаешь, Ангела, я не могу дать гарантий, но мы защищаем вас, и эта защита значит для вас гораздо больше, чем та защита, которую вы предоставляете нам. Потому что я не знаю, какую защиту мы получаем от вас, давая защиту вам»».
Некоторые наблюдатели комментируют ситуацию с затратами на оборону еще более безапелляционно. Историк и журналист Виктор Дэйвис Хэнсон пишет в «National Review», что «Сочетание уровня процветания Германии и ее скупости при выделении денег на оборону выходит за пределы реального. Германия накопила самый большой в мире торговый профицит в пределах примерно 300 млрд. долл. США, включая торговый профицит в 64 млрд. долл. США со своим благодетелем в сфере обороны, Соединенными Штатами, и в то же время у нее наблюдается серьезная нехватка танков и истребителей». Затраты Германии на оборону вырастут с 1,1% национального валового продукта (НВП) в 2013 г. до 1,5% в 2024 г. (с 34 млрд. долл. США до 62 млрд. долл.), и плюс к этому структурный дисбаланс снизит перспективы России стать гегемоном в Европе. Во-первых, ЕС имеет 560 млн. человек населения, а общая экономическая мощь составляет 17 трлн. долл. США, в то время как население России составляет 146 млн. человек, а показатель экономики менее 2 трлн. долл. Во-вторых, объединенные военные бюджеты европейских стран НАТО сегодня в четыре раза больше военного бюджета России. В-третьих, если к 2024 г. Германия начнет тратить на оборону 2% своего НВП, то только ее военный бюджет уже будет больше бюджета России.
В комментарии, размещенном на вебсайте The Strategist, бывший премьер-министр Швеции Карл Бильдт утверждает, что США преувеличивают проблему европейцев – «безбилетников» и неравного распределения бремени коллективной обороны, завышая собственную роль лидера в НАТО и собственные обязательства по отношению к Европе. Военный бюджет США составляет примерно 72% общих оборонных расходов всех членов НАТО, однако, половина этого бюджета направляется на поддержание «американского присутствия в Тихом океане, а еще четверть тратится на операции на Ближнем Востоке, стратегическое ядерное командование и управление и другие нужды», – пишет Бильдт. Что касается вооруженных сил и объектов США в Европе, большинство из них «на самом деле сосредоточены на геостратегической арке от Индии до Южной Африки. При помощи таких военных объектов как Рамштейн, Фейрфорд, Рота, Висенза и Сигонелла США уже давно используют Европу как площадку для размещения своих сил в других частях мира. А американские объекты раннего оповещения и наблюдения в Великобритании и Норвегии используются для защиты континентальной части США, а не Европы». В результате, суммарные траты европейцев на обеспечение безопасности в Европе в два раза превышают американские.
Как между Россией и Западом наблюдается структурный конфликт, так же и структурные различия между Германией и США влияют на то, как эти союзники относятся к конфронтации с Россией. Анализируя подходы Германии и США к России, мы видим, что Россия имеет большое значение для обеих этих стран, но в то же время разное. Американо-российские отношения характеризуются как, мягко говоря, «прохладные» и нацеленные на проблемы во всех регионах мира. В отличие от Германии, США могут позволить себе стратегическую автократию и энергетическую независимость, а их торговые связи с Россией составляют одну десятую часть торговли России с Европой. Хотя российско-украинский конфликт представляет собой одну из немногих проблем, которые в США в равной степени беспокоят как республиканцев, так и демократов, более высокими приоритетами, чем Россия для администрации Трампа сегодня являются кризисная ситуация вокруг ядерной программы Северной Кореи, будущая роль Ирана на Ближнем Востоке после того, как США вышли в мае 2018 г. из ядерной сделки (Совместного всеобъемлющего плана действий) и рост могущества Китая. По существу, структурные ограничения в центре американо-российских отношений можно свести к простой реальности: Россия слишком слаба, чтобы США признали ее как равную; и Россия слишком сильна, чтобы хотеть и быть в состоянии принять неравный статус тактического союзника.
Что касается немецко-российских отношений, то они, наоборот, «мощные» и нацелены только на европейский регион. Помимо наличия прочных исторических и культурных связей, Германия импортирует 30-35% своих нефти и газа из России и имеет с Москвой прочные и всесторонние торговые отношения. Германия не может позволить себе роскошь пренебречь сотрудничеством с Россией, учитывая ее геополитическую близость. В Германии Россия рассматривается как угроза европейскому порядку, но не самой Германии как таковой (имеются планы обороны Европы, но нет планов обороны только Германии). В США Россия рассматривается как раздражающий фактор, как крупная региональная держава, с которой нужно считаться при выработке политики в азиатско-тихоокеанском регионе, на Ближнем Востоке и в Северной Африке. При этом Россия не входит в список первых пяти глобальных приоритетов Америки, она также не является центральным организующим принципом. Позиция НАТО, тем временем, отличается на 360 градусов. США намного надежнее Германии защищены от проблем, которые Россия может спровоцировать и использовать в своих целях. Более того, понимание руководством Германии того, что нынешняя американская администрация представляет еще больший вызов либеральному порядку, чем Россия, является признанием того, что США играют роль защитника и главной опоры системы.
В то время как существуют определенные пределы, дальше которых Германия не сможет пойти в том, что касается наказания или изоляции России, у президента Трампа, наоборот, есть факторы, которые не позволяют ему беспредельно улучшать отношения с Россией. В числе этих факторов санкции, введенные Конгрессом, группа экспертов по национальной безопасности, которая рассматривает Россию как кратковременную угрозу, и продолжающееся и неприятное для Трампа расследование возможного сговора между его предвыборной командой и российскими службами безопасности. Таким образом, скорее благодаря, а не вопреки определенным различиям в подходах к внешней политике и безопасности, к национальным интересам и приоритетам прочные американо-германские отношения являются краеугольным камнем сплоченности западного блока. Другими словами, там, где у Германии и США есть общее мнение, этого мнения придерживается НАТО и ЕС, и «политический Запад» сохраняется и становится еще сильнее. Там, где мнения двух стран расходятся, трансатлантические отношения портятся, и у разногласий есть вероятность закончиться разводом.
Структурные факторы и стратегические намерения России
Поскольку для танго нужны двое, то теперь давайте переместим свое внимание с НАТО на Россию и рассмотрим роль структурных идеологических факторов в формировании отношения России к НАТО. Структуралисты рассматривают результаты как продукт целого ряда макроуровневых долгосрочных факторов, которые людям трудно изменить. В числе этих факторов доминирующие идеи и культурные особенности, экономическое развитие и ресурсная база, а также наследие прошлого, такое, как в случае с российской покровительственной политикой – «система» – ощущение исключительности, определенной миссии и даже какой-то мессианской роли. Эти структурные факторы влияют на «ширину полосы частот», параметры и оперативную обстановку, в которой люди на руководящих должностях принимают решения. Наследие прошлого формируют опыт и убеждения российских лидеров, институты, в системе которых они работают, и стратегии, которые они разрабатывают. В то время как российское руководство может использовать «славное прошлое» страны как инструмент для оправдания выбора политики и предпочтений, эти же самые лидеры, сознательно или нет, формируются под воздействием фобий, основополагающих мифов, предполагаемых слабых мест и других элементов стратегической философии и стратегической культуры. Таким образом, структурные факторы очень важны для объяснения антипатии России по отношению к НАТО.
При рассмотрении идеологического контекста мы видим постоянное усиление трех взаимосвязанных и взаимообеспечивающих умозаключений, вытекающих из уроков российской истории: возвращение статуса великой державы, прочно укоренившееся чувство нестабильности и понимание того, что уважения можно добиться, в конечном итоге, только внушая страх. Эти уроки были получены благодаря целому ряду факторов, не в последнюю очередь благодаря роли географических особенностей, развитию российской экономики, роли элиты, появлению и консолидации государства, полностью отвечающего за благополучие граждан, и сильному лидеру, защищающему осажденную крепость от внешних врагов, желающих уничтожить российский народ вместе с его святыми убеждениями и неотъемлемыми ценностями.
Первый урок российской истории заключается в том, что Россия была, есть и всегда будет великой державой. Современные политики, принимающие решения в сфере национальной безопасности, утверждают, что система баланса сил, основанная на определенных правилах – примерами могут служить Венский Конгресс 1815 г. и Ялтинская и Потсдамская конференции 1945 г. – принесла стабильность, поскольку Россия спасла Европу от ее самой. С самого начала российские элиты и народ считали статус великой державы и равенство с другими великими державами источником стабильности, гордости и достоинства. Убежденность в том, что уважение, в конечном счете, основано на страхе перед военной мощью России, была очень сильна, так же, как и вера в способность России начать и выиграть даже ту игру, в которой выигравших быть не может. Более высокий «болевой порог» России был предопределен способностью ее народа страдать и терпеть, и это служило сдерживанием против посягательств на ее государственность. И отсюда убеждение, что никто и ничто не может диктовать Москве, что ей делать в пределах ее границ и внешних сфер влияния.
Второй урок российской истории в том, что Россия может перейти от стабильности к коллапсу, беспорядку и анархии чрезвычайно быстро, что источников нестабильности множество, и что внешние субъекты получат выгоды от слабой России. После российской революции октября 1917 г. была гражданская война между «белыми» и «красными», англо-американские экспедиционные силы высадились в Архангельске, а японские, китайские и американские воинские контингенты оккупировали район Приморья на Дальнем Востоке. Урок был ясен: внутренняя слабость способствовала интервенции извне. Во времена «холодной войны» советское руководство было твердо убеждено, что США стремятся разрушить Советский Союз, и что для этой цели был разработан План Даллеса (Аллен Даллес был главой ЦРУ). В соответствии с этой теорией заговора, США совратят и поставят под свое влияние «пятую колонну» внутри Советского Союза с целью подорвать советские ценности и моральные устои и в конечном итоге предать большинство населения страны.
На заключительном этапе «холодной войны», находясь в Дрездене в период с 1985 г. по 1990 г. в качестве офицера контрразведки Второго Главного Управления КГБ, Путин был свидетелем того, как быстро общественный порядок в Германской Демократической Республике сменился хаосом, и страна, считавшаяся наиболее стабильной и наиболее сталинистской из всех советских сателлитов, вдруг развалилась в 1989 г. Образ мышления «путинизма» предполагает, что посягательство на Россию приняло множество форм, включая идеологическое соревнование, в котором Запад будет использовать свою политическую систему в качестве инструмента для подрыва, ослабления и, в конечном счете, контролирования России. В соответствии с такой точкой зрения, Россия должна сопротивляться таким инструментам Запада, как демократическая форма правления, верховенство закона и соблюдение прав человека. НАТО – это «жесткая» поддержка «мягких» инструментов, призванных сделать возможными современные перевороты по типу «цветных революций». Таким образом, если Россия согласится на предлагаемые Западом ограничения, то Россия превратится, говоря словами Путина, в «колониальную демократию».
Третий урок российской истории в том, что уважение российского статуса великой державы обеспечивает стабильность, и что уважение появляется из чувства здоровой осторожности, и даже страха, перед силой России. На заключительном этапе имперского периода единственными двумя союзниками России были «ее армия и ее флот», говоря словами царя Александра Третьего. Сегодня сила России, в конечном итоге, предопределяется поддержанием независимой ядерной триады и модернизированными конвенциональными силами. Если мы суммируем основные моменты ключевых выступлений Путина, в которых он излагает свое видение мира, – в Мюнхене (февраль 2007 г.), саммит НАТО в Бухаресте (апрель 2008 г.), обращение к Федеральному Собранию (март 2014 г.) и выступление на Генеральной Ассамблее ООН (сентябрь 2015 г.) – в одно главное послание, то мы услышим, как Путин жалобно повторяет все тот же классический русский вопрос: «Вы меня уважаете?». Страстный crie de couer Путина «А ну ка слушайте нас!» в его обращении к Федеральному Собранию 1 марта 2018 г., когда он объявил о пяти новых гиперзвуковых системах вооружений, которые, как предполагается, могут уничтожить США, на самом деле означал ультиматум: «Любите меня, а то дам в морду». В действительности, наиболее успешный экспортный товар России не углеводородные энергоносители, а страх. Российские военные учения «Восток», проведенные в сентябре 2018 г., в которых участвовали 300 тыс. военнослужащих, 36 тыс. танков и других бронемашин и 1 тыс. единиц авиации, представляются как широкомасштабная продуманная психологическая операция. В этой операции были элементы театра, символизма, обмана, запугивания и принуждения, а также определенное послание России в равной степени как США, так и Китаю. Суть послания – Россия не боится того факта, что соседи боятся Россию, наоборот, Россия опасается оказаться в ситуации, когда соседние страны не будут бояться российской абстрактной совокупной военной мощи.
Россия видит мир в ключе политического прагматизма, баланса сил и правил игры, при которых выигрыш одного возможен только при проигрыше другого. Она демонстрирует подход, при котором военная мощь ставится на первое место (основываясь на четких расчетах затрат и выгод, беря за точку отсчета эффективность затрат и предотвращение потерь), сопротивляясь введению более легитимной и устойчивой либеральной формы устройства общества, при которой соблюдаются определенные правила и повышается эффективность затрат. НАТО представляет собой символ того порядка, который Россия хотела бы заменить, и это помогает объяснить антипатию России к альянсу, хотя ее ответ на предполагаемую угрозу со стороны НАТО прошел определенную эволюцию. Мышление российских наступательных реалистов помогает объяснить аннексию Крыма и активную поддержку подрывных действий на Донбассе. Российские теории Новороссии и Российского мира стали терять актуальность по мере того как среди московских политиков, принимающих стратегические решения, стал преобладать оборонный реализм. Это смещение в стратегических расчетах и в позиции само по себе является реакцией на то, что бывшие друзья и союзники в регионе (не в последнюю очередь элиты в Беларуси и Казахстане) дали «задний ход», на провал попыток найти аудитории в странах региона, которые бы поддержали эти концепции, а также на неуклонное ужесточение санкций, которое показало, что единство Запада сильнее, чем ожидали в Москве.
Выводы
Эволюция отношений между Россией и НАТО будет служить косвенным тестом жизнеспособности и привлекательности военно-политических систем в последующее десятилетие. В 1990 г. авторитарная капиталистическая система составляла 12% от всех типов режимов; к 2018 г. этот показатель равнялся уже 33%. Смогут ли либеральные ценности и институты, гражданские права и политические свободы и дальше обеспечивать экономическое развитие, высокий уровень жизни, безопасность и национальный престиж? Может ли авторитарная капиталистическая система обеспечить альтернативный путь к современному экономическому росту, национальным интересам и престижу? За последние 20 лет 15 из 20 наиболее быстроразвивающихся стран были автократическими режимами. Две трети наиболее быстрорастущих экономик мира по критерию роста доходов на душу населения не являются демократиями, о чем пишет в своей статье в 2018 г. в журнале «Journal of Democracy» профессор политологии Университета Мельбурна Роберто Стефан Фоа. Достаточно ли сильны авторитарные капиталистические государства и могут ли они обеспечить политическую стабильность и порядок? Могут ли они направлять инвестиции на развитие общественных услуг и инфраструктуры? Или эти режимы оказались поверженными распадом авторитаризма и угодили в «ловушку модернизации»? Ответы на эти фундаментальные вопросы определят структуру международной системы и сформируют уместность и роль НАТО в будущем.
Устойчивые и эффективные трансатлантические отношения в сфере безопасности со временем приносят чистую выгоду всем их участникам. Естественно, если государства разделяют общие интересы в сфере экономики и безопасности – в их число могут включаться общее понимание угрозы, оценка противника и подход к нему, а также политическая воля финансировать, создавать и использовать инструменты для реализации этого подхода, и элиты и общества разделяют ценности, такие как верховенство закона и уважение демократических процедур, то можно сделать вывод, что есть большая политическая воля к стратегическим мышлению и действиям. Общие ценности и интересы помогают в установлении доверия и играют посредническую роль, позволяя проводить переговоры и принимать взаимовыгодные решения или урегулировать разногласия, а также уравнивать со временем затраты и выгоды. Разделяют ли страны НАТО стратегическое видение общего будущего политического Запада и роли НАТО как ведущего трансатлантического института? НАТО должна создать нарратив – рассказать гражданам своих стран рациональную историю – о том, что из себя представляет альянс и почему он приносит пользу. Учитывая, что самый действенный инструмент в сфере обороны и безопасности в наборе НАТО – это прочная приверженность граждан ее ценностям, формирующие общественное мнение лидеры должны постоянно подчеркивать, что демократические страны с рыночной экономикой приносят мир, стабильность, процветание, свободу и верховенство закона и в состоянии защитить свои народы от агрессии. Нарратив также должен делать упор на то, что отношения США с Германией являются наиболее важными из всех двусторонних отношений, на то, что все страны защищают друг друга и что 70-летние отношения ждет долгое и прочное будущее.
Комментарии закрыты.