Продолжающийся миграционный кризис в Европе

В поисках решений возникающих дилемм

Деметриос Пападеметриу, президент Европейского института миграционной политики, и Кейтлин Кациафикас, научный сотрудник

Tри года спустя после того, как в Европе разразился миграционный кризис из-за резкого роста притока мигрантов, сопровождавшегося большим количеством человеческих жертв в центральном Средиземноморье, и два года спустя после того, как почти 900 тыс. мигрантов и просителей убежища из Ближнего Востока и других регионов прибыли в Европу со стороны восточного Средиземноморья, ситуация, похоже, начала стабилизироваться. Однако, это относительное спокойствие обманчиво. И хотя нет больше казавшейся бесконечной череды людей, пересекающих Эгейское море и перемещающихся через Грецию и Западные Балканы, направляясь к земле обетованной этого столетия – Германии и Швеции – неприемлемо большое количество людей продолжает умирать по дороге в Ливию и другие страны Северной Африки и тонуть в Средиземном море. Те ужасные условия, в которых, по сообщениям, сотни тысяч людей в Ливии в угасающей надежде ожидают возможности пересечь центральное Средиземноморье и добраться до Европы (или, точнее сказать, быть спасенными европейскими судами) шокируют даже видавших виды обозревателей.

Международная организация по миграции (МОМ) сообщила, что по состоянию на 30 ноября 2017 г. в Средиземном море утонуло 3 038 человек , что составило примерно 64% от общего числа утонувших в 2016 г. МОМ также отмечает, что в течение первых шести месяцев 2017 г. Италия принимала в среднем 13 959 мигрантов в месяц, в то время как Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) сообщило, что западное Средиземноморье (Испания) вновь стало пунктом высадки большого количества мигрантов, приняв только за первые 10 месяцев 2017 г. 21 300 прибывших, что на 150% превышает показатель за весь 2016 г. Более того, прибытие мигрантов в Грецию по морю, которое почти сошло на нет в конце первого квартала 2016 г., в августе 2017 г. стало расти, достигая ежемесячных показателей, в два раза превышающих средние месячные показатели за предыдущие 16 месяцев. Число мигрантов, переходящих в Турцию через пограничные пункты с Грецией и Болгарией, также возросло.

Похоже, что миграционный кризис распался на четыре составляющие: 1) продолжающаяся проблема проверок и рационального и справедливого распределения добивающихся убежища мигрантов, прибывших в Европу за последние три года; 2) медленно разгорающийся политический кризис в большинстве европейских стран, проявляющийся в растущей популярности популистских партий; 3) гуманитарный и политический кризис в Греции и, в меньшей степени, в Италии, являющимися пунктами въезда при почти любом спонтанном потоке мигрантов в Европу; 4) и проблема более долгосрочной перспективы, заключающаяся в интеграции огромного количества прибывших людей. Ответ на волну миграции в 2015 г. был найден поспешно, и во многом нынешняя кризисная ситуация развивается так, как будто не извлечено никаких уроков из недавнего прошлого.

Существенным исключением является хотя и противоречивая, но пока что довольно эффективная инициатива Италии плотно сотрудничать с международно-признанным (но еще не имеющим полного контроля над страной) правительством Ливии, а также Туниса и, по-видимому, с некоторыми отрядами вооруженного ополчения, действующими вдоль средиземноморского побережья Ливии. Италия просит их не допускать использования побережья Ливии и Туниса в качестве пункта отправки мигрантов, собирающихся пересечь центральное Средиземноморье. А пока что несколько европейских государств, которые миграционный кризис затронул сильнее всего, по-прежнему не справляются со всеми процедурами приема мигрантов и вынесения решения по каждому из них, в то время как безразличие по отношению к тем членам, которые несут все бремя этого кризиса, и взаимные обвинения сильны, как и прежде. Кризис продолжается уже более трех лет, а Европейская комиссия по-прежнему не готова активно взяться за решение проблемы. Все, на что она способна, это бороться с последствиями кризиса, да и то с ограниченным успехом. Теперь посмотрим, принесет ли какой-то результат в борьбе с наплывом нежелательных иммигрантов обещание выделить 44 млрд. евро на развитие африканских стран, прозвучавшее на недавней (в ноябре 2017 г.) встрече в верхах стран-членов Африканского Союза и ЕС в столице Кот-д’Ивуар Абиджане. Эти средства предполагается направить на устранение «глубинных причин» — на процесс, который в других случаях длился в течение поколения или дольше, и все это время напряжение, связанное с незаконной миграцией, продолжало нарастать.

Рекордные цифры перемещения населения

Европейский миграционный кризис представляет собой не более чем верхушку айсберга масштабного и затяжного набора кровавых гуманитарных кризисов по всему миру, причинами которых являются кажущиеся неразрешимыми конфликты из-за этнических и религиозных различий, территории и ресурсов. УВКБ называет рекордно высокую цифру в 65,6 млн. человек по всему миру, насильно согнанных со своих родных мест по состоянию на конец 2016 г. Отслеживание этого показателя демонстрирует значительный ежегодный рост с 2011 г. Эти цифры отражают самое высокое со Второй мировой войны количество перемещенного населения (см. Таблицу 1).

Данные за 2016 г. включают 40,3 млн. внутренне перемещенных лиц, 22,5 млн. беженцев и 2,8 млн. просителей убежища. Однако, последствия этих кризисов распространяются по миру неравномерно, и только небольшое количество стран принимает или генерирует наибольшее количество беженцев (см. Таблицу 2). Стоит отметить, что согласно докладу УВКБ «Глобальные тенденции: насильственное перемещение населения в 2016 г.», на три страны – Афганистан, Южный Судан и Сирию – приходилось 55% всех беженцев, причем из одной только Сирии прибыло примерно четверть всех беженцев, или 5,5 млн. человек. Пять стран – Колумбия, Демократическая Республика Конго, Ирак, Судан и Сирия – стали источником 54% всех внутренне перемещенных лиц. С другой стороны, в 2016 г. Турция приняла самое большое количество беженцев, 2,9 млн., в то время как Пакистан и Ливан приняли 1,4 млн. и 1 млн. соответственно. Из всех беженцев, подпадающих под мандат УВКБ, 84% было принято развивающимися странами – факт, который затушевывается в западных сообщениях о кризисе. И в эти данные не включены три самых больших потока беженцев в 2017 г.: почти 800 тыс. человек из этнической группы рахинджа, бежавших из Бирмы в Бангладеш, и население, ставшее внутренне перемещенными лицами или беженцами в результате конфликтов в Йемене и Южном Судане.

Европа не готова

Насильственное перемещение людей является перманентным явлением на мировом ландшафте, и Европа здесь не исключение. В действительности, по данным доклада УВКБ «Ситуация с беженцами в мире в 2000 г.: пятьдесят лет гуманитарной помощи», более 40 млн. человек было согнано со своих мест в ходе Второй мировой войны. Меньшие, но тем не менее довольно значительные количества населения были перемещены в результате конфликтов и политических неурядиц и в последующие десятилетия. Неудавшиеся восстания против советского правления в Венгрии и Чехословакии, война Алжира за независимость, развал Советского Союза и последующее возвращение более 2 млн. «aussiedler» (этнических немцев) в Германию в период между 1991 г. и 2014 г., воссоединение Германии и распад Югославии – все эти события привели к широкомасштабной миграции населения и потокам беженцев.

Нынешние потоки беженцев

В то время как многие кризисы последнего столетия, которые привели к массовой миграции и потокам беженцев, происходили на европейской земле в результате нерешенных политических и идеологических вопросов, самый последний миграционный кризис, начавшийся в 2014 г., стал результатом другого аспекта европейской истории – ее колониального и пост-колониального наследия на Ближнем Востоке и в Африке. Преобладающее большинство мигрантов, нелегально достигших европейских берегов за последние годы, добрались по трем средиземноморским маршрутам (см. Таблицы 3, 4, 5): через западное Средиземноморье (от испанских анклавов Сеута и Мелилла на марокканском побережье или напрямую до континентальной части Испании); через центральное Средиземноморье (из Ливии и Туниса на Мальту или в Италию); и через восточное Средиземноморье (из Турции в Грецию, почти исключительно через Эгейские острова, а также на территорию северной Греции, в Болгарию и на Кипр).

Согласно европейскому агентству пограничной службы и береговой охраны Фронтекс, потоки мигрантов через центральное Средиземноморье увеличились почти в четыре раза с 2013 г. по 2014 г. – с 45 тыс. человек до 170 тыс. человек, доведя общее количество мигрантов, достигающих европейских берегов с использованием всех средиземноморских маршрутов в 2014 г. до 230 тыс. В 2015 г. рост количества прибывающих мигрантов происходил в геометрической прогрессии, перевалив далеко за 1 млн., включая более 885 тыс. мигрантов, прибывших только по средиземноморским маршрутам. В 2016 г. благодаря двум взаимоподдерживающим инициативам: закрытию ранней весной западнобалканского маршрута в Центральную Европу и договоренности между ЕС и Турцией, эти цифры существенно снизились. Фронтекс зафиксировало переправу примерно 375 тыс. человек, причем в первые месяцы года наиболее популярным маршрутом было восточное Средиземноморье, а во все оставшиеся месяцы года доминировал центральный средиземноморский маршрут. Данные отчета УВКДБ «Операционный портал отслеживания беженцев: ситуация в Средиземноморье» свидетельствуют о том, что по состоянию на 30 ноября 2017 г. более 160 тыс. мигрантов достигли европейских берегов, используя все средиземноморские маршруты. По сравнению с двумя другими маршрутами, западный средиземноморский маршрут использовался в последние годы относительно мало, добавив к общему количеству мигрантов за период 2014-2017 гг. всего лишь 63 тыс. переселенцев.

Более 70% всех мигрантов, добравшихся до европейских берегов в 2017 г., направились в Италию. В большинстве своем это были неженатые мужчины из африканских стран южнее Сахары, а также из Бангладеш. Как сообщает УВКДБ, дети без сопровождения взрослых составляли примерно 13% прибывших в Италию мигрантов (более 14 600 человек в первые 10 месяцев 2017 г.). Для сравнения, среди прибывших в 2017 г. по восточному средиземноморскому маршруту было большое количество семей, стремящихся воссоединиться с родственниками, уже ранее прибывшими в Европу. Они прибыли из Афганистана, Ирака, Сирии, а совсем недавно и из таких стран как Алжир и Демократическая Республика Конго, что свидетельствует о постоянной изменчивости направления потоков беженцев.

Национальные механизмы предоставления убежища

В то время, как Италия и Греция служили пунктами въезда в Европу почти для всех иммигрантов в последние годы, подавляющая часть прибывших мигрантов имела намерение двигаться дальше в другие европейские страны, в основном в Центральную и Северную Европу, в частности, в Германию и Швецию. Несмотря на такие намерения, ужесточившийся контроль на внутренних границах ЕС и провал плана переселения, инициированного Европейской комиссией, привели к тому, что большинство мигрантов и просителей убежища, прибывающих в Европу после весны 2016 г., остаются в Италии и Греции. Это приводит ко все возрастающему количеству заявлений на получение убежища в этих странах и ко все более затягивающимся срокам рассмотрения этих заявлений.

Ответ ЕС

Основным компонентом ответа ЕС на хаотическое прибытие мигрантов через Эгейское море во второй половине 2015 г. и первой четверти 2016 г. является совместное «заявление» ЕС и Турции, договоренность, вступившая в силу в марте 2016 г. Эта договоренность была согласована напрямую премьер-министром Турции и канцлером Германии и была представлена другим главам европейских государств уже как свершившийся факт. Основной смысл договоренности состоял в том, чтобы ограничить поток мигрантов, прибывающих через Турцию – что было основным маршрутом миграции в то время – путем предотвращения нелегального пересечения Эгейского моря и разработки программы переселения мигрантов в Турции. Совместно с закрытием западнобалканского маршрута, инициированного Австрией, которое, по сути, перекрыло мигрантам возможность двигаться дальше в сторону Центральной Европы, договоренность между ЕС и Турцией сократила приток мигрантов со стороны Эгейского моря на 1 500 – 2 тыс. человек ежемесячно до конца лета 2017 г. В ответ на сотрудничество Турции ЕС согласился существенно увеличить помощь сирийцам в Турции, сосредоточив внимание на занятости беженцев и образовании для их детей, создавая тем самым серьезные побудительные мотивы для беженцев оставаться в Турции.

Еще одна цель этой договоренности была в том, чтобы склонить членов ЕС, не желающих принимать мигрантов, к участию в программе расселения беженцев, которая будет способствовать «легальной, безопасной и упорядоченной» миграции – в политическом аспекте, в котором ЕС почти не принимал участия, и стимулировать заинтересованность в более глубоком глобальном ответе на проблему расселения беженцев. Более того, Турции была предложена возможность реализовать свою давнюю цель безвизового въезда в Европу для своих граждан (для тех, кто будет соответствовать определенным критериям) и возобновления движения в сторону членства в ЕС (еще один приоритет менявшихся правительств Турции за последнее время). Договоренность также создала возможности для премьер-министра Турции Реджепа Тайипа Эрдогана реализовать свое желание позиционировать себя в качестве незаменимого деятеля в регионе, осуществить свои политические цели в отношении сирийского конфликта и изменить Конституцию Турции с тем, чтобы создать сильную президентскую систему правления во главе с ним самим.

Успех обеих сторон в достижении объявленных и необъявленных целей был довольно значительным, хотя и противоречивым. Потоки мигрантов из Турции в Грецию существенно сократились (что соответствовало главной цели ЕС), и был достигнут значительный прогресс в повышении качества жизни сирийских беженцев в Турции. Однако, лишь относительно небольшое число иммигрантов было возвращено в Турцию или переселено из Турции, и многие неправительственные организации и почти все активисты заявляют о том, что основные этические вопросы так и остаются нерешенными. Что касается Турции, то личные амбиции Эрдогана были полностью удовлетворены, а его устремления в вопросе с Сирией значительно продвинулись вперед, хотя и не без помощи России и Ирана.

Проблема интеграции

Интеграционная политика охватывает все формы иммиграции, независимо от того, по каким маршрутам и каналам иммигранты прибывают. Успешная интеграционная политика дает большие преимущества как иммигрантам и их семьям, так и общинам, в которых они поселяются. С другой стороны, неудачи в этой политике, пусть даже небольшие и эпизодические, подогревают мнение о том, что ассимиляция мигрантов с коренным населением невозможна, и способствуют политическому расколу и недоверию по отношению к правительству.

Сейчас, когда пик миграционного кризиса остался позади, то небольшое количество государств, которых этот кризис затронул больше всего, перешло от экстренного реагирования к решению неизбежной пост-кризисной задачи: интеграции мигрантов в общество. Помимо предоставления самых необходимых услуг мигрантам и принятия решения об их юридическом статусе, интеграция является доминирующим вопросом как для прибывших мигрантов, так и для коренного населения принимающих стран, и будет оставаться таковым еще не одно десятилетие.

Причины такого положения ясны. Слишком часто отдельные группы мигрантов и их потомки отстают от коренного населения в таких вопросах как владение языком, уровень образования, доступ к рынку труда и нахождение своего места на нем и участие в общественной и политической жизни, что все вместе ослабляет эти группы и ставит их в невыгодное положение. Это неблагоприятное положение зачастую проявляется в различных формах экономической, социальной и политической маргинализации, что приводит к тому, что иммигрантские общины чувствуют себя оскорбленными, а коренное население относится к мигрантам и их детям с раздражением, а иногда и с враждебностью и недоверием. Таким образом, заметная и ощутимая успешная интеграция является чрезвычайно важной для благополучия мигрантов и их слияния с коренным населением что снизит случаи аномии, которые отмечаются как у отдельных иммигрантов, так и у некоторых иммигрантских общин в целом. Успешная интеграция также вызывает уверенность в способности правительства эффективно справляться с проблемами миграции, что не так-то хорошо удается большинству стран.

Необходимость в продуманной и активной политике отражает простую реальность: массовые притоки мигрантов привели к чрезвычайно серьезным проблемам «переполненности» стран населением, и эти проблемы требуют разумного решения и эффективной интеграционной политики, чтобы в долгосрочной перспективе избежать патологических последствий непродуманных первых шагов. А проблемы действительно огромные. Образовательный уровень у прибывающих иммигрантов неравномерен и в целом гораздо ниже, чем представлялось – то ли в порыве энтузиазма, то ли намеренно – активистами и прессой. Более того, значительная часть полученного мигрантами образования не соответствует требованиям и ожиданиям работодателей в экономически развитых европейских странах. Нужды в плане здравоохранения, особенно проблемы с психичес­ким здоровьем, вызванные травмой, также огромны, и на них необходимо должным образом реагировать. Успешная интеграция в рынок труда в принимающей стране – ключевой фактор в процессе интеграции – а также вопросы неполной занятости и неиспользования умственных ресурсов являются аспектами, которыми правительства озабочены постоянно. В результате, угроза повторения ошибок – маргинализации разных поколений иммигрантов, что привело к их неблагоприятному положению – постоянно находится в центре внимания. Совершенно очевидно, что масштабы проблемы требуют серьезных инвестиций и всеобъемлющего и основанного на фактах подхода к интеграции, и похоже, что страны, наиболее пострадавшие от миграционного кризиса, этот урок усвоили. Как указано в работе, совместно подготовленной автором этой статьи и Меган Бентон, под названием «На пути к всеобщественному подходу к принятию и расселению прибывающих в Европу мигрантов», ключевыми элементами такого подхода являются:

Следование комплексной общеправительственной стратегии, в которой занятость является центральным элементом – правительства должны разработать систему определения трудовых навыков и потребностей мигрантов на самых ранних стадиях, облегчить для вновь прибывших получение языковых и профессиональных навыков прямо на рабочем месте, а также инвестировать в альтернативные программы жизнеобеспечения мигрантов, такие как программы добровольной помощи и предпринимательской деятельности.

Создание интеграционных систем, которые бы охватывали все общество – успешная интеграция требует органического участия коренного населения. Это означает установление партнерских отношений с целым рядом заинтересованных сторон, включая инвесторов, общественных предпринимателей и работодателей, а также стимуляцию инновационного подхода к предоставлению необходимых услуг. Однако, обеспечивая все это, правительства должны стремиться к предоставлению базовых услуг и делать так, чтобы коренное население чувствовало себя составной частью этих общих усилий.

Управление социальными переменами и возвращение общественного доверия чрезвычайно важны идеологические установки на национальном уровне о включении мигрантов в общество и освещении в выгодном свете достижений политики интеграции. Более того, создание потенциала предоставления мигрантам необходимых услуг является необходимым условием для того, чтобы снизить беспокойство относительно того, что правительства плохо справляются с проблемами миграции и что механизмы предоставления убежища используются с нарушениями.

Основные наблюдения

Различные европейские страны по-разному реагируют на продолжающийся кризис, вызванный потоком мигрантов и просителей убежища. Проходивший в Париже в августе 2017 г. мини-саммит с участием президента Франции Эммануэля Макрона, канцлера Германии Ангелы Меркель, премьер-министра Италии Паоло Джентилони, испанского премьер-министра Мариана Рахоя, а также глав правительств Чада, Нигерии и Ливии, только подчеркнул эти различия, несмотря на сопровождавшую эту встречу риторику. Эта встреча обнажила целый ряд разногласий внутри ЕС и тот факт, что каждый член ЕС идет своим путем в преодолении кризиса и его последствий. Что касается последнего замечания, то недавние сообщения Италии о том, что неправительственные организации, участвующие в поисково-спасательных операциях в центральном Средиземноморье, придерживаются кодекса поведения, призванного препятствовать миграции, а также соглашения с Ливией и Тунисом о том, чтобы мешать посадке мигрантов на суда и насильно возвращать эти суда в места отплытия пока они еще находятся в территориальных водах этих стран, сбили волну миграции. С лета 2017 г. значительно меньше мигрантов прибыло в Италию, и в результате намного сократилось количество погибших в ходе этих опасных путешествий, хотя соотношение между погибшими и добравшимися живыми мигрантами осталось прежним.

Ясно, что страны ЕС, больше всего пострадавшие в 2015 г. от наплыва мигрантов, делают все возможное, чтобы этого не повторилось, и наибольшую решимость среди европейских стран проявляет Германия. Договоренность Италии с правительствами Ливии и Туниса, которую совершенно четко поддержали члены ЕС, которые встретились в Париже, может сигнализировать о существенных переменах в подходе ЕС к контролированию потоков мигрантов через Средиземное море. Это может быть еще одним шагом в сторону пересмотра практики доставки спасенных мигрантов в Европу и в сторону проверки идеи создания в оффшорных зонах многочисленных пунктов обработки прошений о предоставлении убежища, где будут выноситься предварительные решения. Тем не менее, пока еще слишком рано предполагать, что заключенные Италией соглашения значительно сократят поток мигрантов через центральное Средиземноморье на долгосрочную перспективу. Чтобы это произошло, требуются изменения, на которые трудно будет согласиться по политическим соображениям: позволить легально въезжать в Европу очень ограниченной квоте мигрантов и создать действенную и эффективную программу переселения. Только время покажет, в каком направлении будут развиваться эти самые последние и пока что в основном риторические инициативы.

Вывод: бесконечная история

Сейчас, когда ощущение кризиса миновало, в центре внимания правительств и общественных кругов оказались вопросы, связанные с интеграцией мигрантов. Однако, тревога по поводу возможных массовых миграций осталась. В основе этой тревоги лежит страх перед возвращением широкомасштабной спонтанной миграции и перед трудностями, вызванными вопросами культуры и самобытности мигрантов, большинство из которых являются мусульманами. Эти озабоченности прямо играют на руку популистским партиями и создают политическое неспокойствие, особенно по мере того, как основные партии принимают ключевые элементы своей популистской повестки дня в классических усилиях оставить этим вопросам как можно меньше политического пространства.

Первое проявление тревоги понять легко. Стремительность и хаотичность наплыва мигрантов обострили уже давно наблюдавшую­­ся неуверенность относительно национальной самобытности, чувство опасности, а также, за последние два года, беспокойство по поводу внутренней безопасности (возможности террористических актов). К этой тревоге добавляется еще тот факт, что большинство мигрантов прибыли из стран, в которых наблюдаются значительные социальные, культурные, этнические и религиозные различия. Аналогичным образом возрастающая приметность и «чужеродность» большинства мигрантов еще больше подогревает чувство дискомфорта у коренного населения и вызывает ответную реакцию. В результате, миграционный кризис вызывает непрекращающееся чувство озабоченности относительно неконтролируемых социальных и культурных изменений и эффективности моделей управления принимающих государств.

Восстановление границ, поддержание общественного порядка и защита от терроризма будут оставаться наиболее приоритетными политическими задачами в странах Европы, также, как и в других развитых демократических странах. В этой связи более эффективное сотрудничество с транзитными странами для создания более упорядоченной миграционной системы и защиты действительных беженцев в странах их первого прибежища стало приоритетом внешней политики. В этой ситуации первая гуманитарная реакция – естественное желание оказать щедрую помощь тем, кто сбежал от невыносимых жизненных обстоятельств – и дальше будет противостоять подогреваемому национализмом популизму в борьбе за сердца и умы колеблющихся граждан. Непонятно, кто в этой борьбе одержит победу и как долго эта победа продержится. А пока что на смену управлению потоками беженцев в страны ЕС, наиболее пострадавшие от миграционного кризиса, пришла первоочередная задача интеграции мигрантов. Это является признанием того факта, что именно интеграция будет показателем того, успешной или нет была миграционная политика.

Когда более четко будут видны очертания продолжающегося кризиса, то, скорее всего, основными окажутся два вопроса: как хорошо (или как плохо) прошла интеграция мигрантов и нашла ли Европа, а точнее ее наиболее сильные государства, способ заменить миграционный беспорядок последних нескольких лет на политику, отстаивающую безопасный, легальный и упорядоченный въезд. Именно такой въезд в Европу должен в основном обеспечиваться за счет более пристального внимания правительств к задачам, которые они поставили перед собой: обеспечение строгого контроля на границах и соблюдения законности; внимательное, но оперативное рассмотрение индивидуальных прошений о предоставлении убежища; значительное сокращение использования вспомогательной защиты в отношении мигрантов; выдворение нелегальных (экономических) мигрантов и тех, кому было отказано в предоставлении убежища; и существенное сокращение возможностей мигрантов обмануть систему. Эти страны также должны добиться реального прогресса в определении параметров их ответственности по отношению к странам региона и выработке мер по соблюдению этих параметров.

В основе этих решений должно лежать понимание того, что суверенные и эффективно управляемые государства в первую очередь несут ответственность перед собственными народами – истина, которая оказалась размытой в процессе миграционного кризиса. Такое понимание требует того, чтобы эти правительства и общества искали и находили наиболее приемлемое равновесие ценностей и интересов. Именно в этом состоят реальные проблемы, которые стоят перед европейскими государствами, и которые требуют грамотного и взвешенного решения. И решение этих проблем, или отсутствие их решения, в конечном итоге определят, были ли последние несколько лет нормальным или ненормальным развитием событий.

Комментарии закрыты.