Более Эффективный Способ Борьбы с Насильственным Экстремизмом

Сообщества специалистов в области профилактической работы и безопасности должны объединить усилия по борьбе с терроризмом

Д-р Харальд Вайльнбок, Сеть осведомленности о радикализации

Сообщество специалистов в области безопасности и сообщество специалистов по предотвращению радикализации – два очень разных мира – недавно наладили взаимный контакт, и по этой причине мне была предоставлена возможность написать статью для данного издания Центра им. Маршалла по вопросам безопасности. Пожалуй, этого бы не случилось десять лет назад. Однако для достижения эффективных и стойких решений таких сложных общественных вызовов, как насильственный экстремизм, специалистам-практикам в области безопасности и профилактической работы придется наладить еще более интенсивное сотрудничество.

Очевидно, требуется существенная корректировка нашей парадигмы в области безопасности. Новый План Маршалла в области европейской безопасности – который мог бы стать частью исторического наследия Центра им. Маршалла – мог бы изменить наше мышление и подход к безопасности путем сближения сообществ специалистов по вопросам безопасности и профилактической работы. Или же мы можем продолжать тратить миллиарды и при этом лишь усугублять ситуацию.

Практика профилактической работы
Как я пришел к этому выводу? Нас, специалистов-практиков по профилактической работе из социальных служб, области охраны психического здоровья и смежных областей, часто просят сформулировать критерии и методические рекомендации по работе с молодыми людьми, находящимися в группе высокого риска вербовки или же уже завербованными в различные формы насильственного экстремизма. Как пишет Мирослав Марес в отчете, опубликованном в 2015 г. в издаваемом Федеральным ведомством уголовной полиции Германии «журнале EWPS», в последнее время фокус сместился на так называемых иностранных боевиков, включающих ИГИЛ и праворадикальных экстремистов, едущих в зоны военных действий, такие как Украина, при этом другие формы насильственного экстремизма упускаются из внимания. Мы предпочитаем называть такую работу не «дерадикализацией», а «высвобождением», «реабилитацией», «ресоциализацией» или просто «работой над связями».

Такие подробные методические рекомендации выработаны нами на основе строгой доказательной базы в рамках Сети осведомленности о радикализации; эти критерии, принципы и методы сформулированы и представлены нами в различных источниках, в том числе в моей книге «Повествовательный принцип. Рекомендации по борьбе с преступлениями на почве нетерпимости в рамках Сети осведомленности о радикализации». При этом мы также старались четко описать контекстуальные условия, которые требуются для того, чтобы эта тонкая работа по высвобождению / реабилитации была успешной и устойчивой.

Приведем один из недавних примеров. Специалисты-практики в области профилактической работы утверждают, что не следует криминализировать путешествие в Сирию и аналогичные места, такие как Украина, потому что в свободном обществе, ставящем во главу угла права человека, следует уважать свободу людей путешествовать туда, куда им угодно. Однако можно и нужно криминализировать вступление в террористическую организацию. Более того, не следует криминализировать поддержку определенных идеологий – и, в то же время, можно и нужно карать разжигание ненависти и подстрекательство к насилию в отношении определенных групп – потому что в свободном обществе каждый имеет право на свои собственные убеждения.

Совет ООН по правам человека заявляет, что «свобода мнения и свобода выражения составляют основу любого свободного и демократического общества», а любые ограничения, связанные с экстремизмом и терроризмом, должны быть «определены ясно и узко». В отсутствие уважения этих гражданских прав и свобод невозможна методически правильная работа по высвобождению и профилактике. А если мы не сможем применять методически правильное высвобождение и продолжать развивать инфраструктуру по устойчивой профилактике, то европейские общества вскоре окажутся в крайне незавидном состоянии, потому что в этом случае мы, скорее всего, просто-напросто продолжим ту политику, которую когда-то с уверенностью называли глобальной войной с терроризмом, но которая превратилась в достаточно безнадежную и тщетную, а также дорогостоящую и неэффективную войну с глобальным терроризмом.

Хотя методические рекомендации и были разработаны в ответ на соответствующий запрос, представители сектора безопасности и законодатели большинства стран к ним не прислушались, как показывают недавние изменения в политике и законодательстве по вопросу поездок в Сирию. Однако Дания и Финляндия – страны с чрезвычайно успешными стратегиями в области профилактики и реабилитации – являются показательными исключениями. Большинство людей, имеющих отношение к разработке законодательства в сфере безопасности, не понимают того, что говорят специалисты по профилактике. Это все тот же, что и раньше, тип мышления: «мы против них», «безопасность против профилактики». Вместо того, чтобы работать совместно и находить эффективные решения, побеждает поляризация (которая также является одной из характерных черт насильственного экстремизма).

Сотрудники испанской Национальной гвардии в североафриканском анклаве Мелилья производят задержание мужчины, подозреваемого в использовании социальных сетевых ресурсов для вербовки новых членов в насильственные группы, такие как Исламское государство. AFP/GETTY IMAGES
Сотрудники испанской Национальной гвардии в североафриканском анклаве Мелилья производят задержание мужчины, подозреваемого в использовании социальных сетевых ресурсов для вербовки новых членов в насильственные группы, такие как Исламское государство. AFP/GETTY IMAGES

Начать всё с начала
Давайте попробуем начать все с начала и сделать все правильно. Может быть, нам, специалистам-практикам по вопросам профилактической работы, следует лучше объяснять, почему не следует криминализировать поездки в зоны ведения боевых действий, такие как Сирия, или поддержку любой идеологии? Практическим ответом на этот вопрос будет то, что криминализация таких путешествий является контрпродуктивной, так как она не дает молодым людям, поехавшим в запрещенные места, вернуться домой. И, что еще важнее, она не дает семье и друзьям обращаться за помощью к властям и социальным службам, когда молодой человек готовится к поездке в зону ведения боевых действий, — так как люди в целом очень не любят делать своих близких объектами внимания правоохранительных органов. Эти последствия достаточно ясны и легко предсказуемы, и они со всей очевидностью показывают влияние, которое такая криминализация может иметь не только на усилия по высвобождению, но и на решение более общей задачи уменьшения радикализации.

Помимо этого, следует объяснить, почему криминализация путешествий и/или идеологий, по сути, делает невозможной любую устойчивую профилактическую и/или реабилитационную работу, даже с теми клиентами, которые смогли добраться до программ оказания помощи. Дело в том, что специалисты-практики по профилактической работе первой линии, обеспечивающие проведение этой важной работы, должны иметь возможность предложить максимально надежную среду. Они должны гарантировать защищенность своим клиентам, которую обеспечивают не только они сами, но и система и общество, неявными представителями которых эти специалисты являются. В глазах молодых людей, восприимчивых к насильственному экстремизму или уже вовлеченных в него, эти специалисты-практики всегда являются представителями и ролевыми моделями общества (но не обязательно государства).

Говоря о доверии, следует помнить, что занимающиеся такой работой специалисты-практики работают с молодыми людьми, до которых сложнее всего достучаться и с которыми сложнее всего наладить контакт, крайне недоверчивыми и чувствующими себя отчужденными от общества по различны причинам социального, политического и личного характера. Процесс дерадикализации, включающий в себя высвобождение, реабилитацию и реинтеграцию, в котором этим молодым людям нужно участвовать, является непростым и требует больших эмоциональных затрат. Он требует не только доверия, но и самоотдачи, обмена опытом, открытости, абсолютной честности и обмена мыслями по чувствительным вопросам насилия, виктимизации и гендера, а также борьбы с глубоко укоренившимися убеждениями. Это сложно для любого человека, а в особенности для тех молодых людей, за которых мы больше всего переживаем; поэтому-то специалистам-практикам и нужно внушать максимально возможное доверие и гарантировать защищенность со своей стороны и со стороны системы.

Общество, криминализирующее поездки в определенные места или поддержку определенных идеологий, со всей очевидностью не обладает достаточным уважением к гражданским свободам и правам человека – и поэтому не воспринимается как заслуживающее полного доверия. Молодые люди посмотрят на это и скажут: «Они хотят промыть мне мозги! Все они – промыватели мозгов, находящиеся на службе у порочной системы».

Права человека – это лишь один из факторов, которые подрывают доверие к нам со стороны молодых людей, входящих в группу наиболее высокого риска, и делают фактически полностью невозможным проведение работы по высвобождению. Есть также проблема «смысла и бессмыслицы». Специалисты-практики пытаются достучаться до наиболее недоверчивых и сложных молодых людей и наладить с ними контакт, поэтому то, что они говорят, должно иметь смысл. Однако такие действия, как криминализация поездок и идеологии, не только являются нарушением прав человека, но также не имеют смысла. Криминализация в целом, а также конкретно в сферах идеологии, экстремизма и религии, никогда не была эффективной; вместо этого она зачастую была контрпродуктивной и способствовала дальнейшей радикализации и росту поддержки насильственного экстремизма вместо того, чтобы содействовать устойчивому решению вопроса. Криминализация путешествий не имеет смысла – иными словами, это бессмыслица, а молодые люди, до которых нам нужно срочно достучаться, очень плохо относятся к бессмыслице.

Еще больше усложняет ситуацию то, что политика в области безопасности зачастую не имеет в качестве основной цели решение проблем безопасности. Вместо этого основной задачей этой политики часто является попытка угодить определенной группе электората или просто соответствовать институциональным традициям того, как «такие вещи всегда делались». Или же, как отмечается в опубликованном в феврале 2015 г. отчете Суфан Груп по противодействию насильственному экстремизму (ПНЭ), эти меры иногда основаны на том, что «хорошо звучит на презентациях, проводимых для принимающих решения лиц». Одним словом, иногда обоснование мер в сфере безопасности следует искать в плоскости политики, страхов и власти – а не в желании найти устойчивые решения запутанных вызовов в области безопасности. И большинство молодых людей достаточно умны, чтобы почувствовать это.

В этих условиях практически невозможно наладить контакт с теми молодыми людьми, с которыми нам больше всего нужно работать, так как они не испытывают к нам уважение и доверие, достаточные для вступления на путь дерадикализации. Конечно, специалисты по вопросам профилактики могут попытаться дистанцироваться от той или иной политики или же, в случае необходимости, от всей нынешней парадигмы в области безопасности сразу. Однако это может привести к тому, что уже сами специалисты-практики будут подвергнуты криминализации и станут объектами слежки в соответствии с законодательством в области безопасности, как это совсем недавно произошло в Германии во времена так называемой «статьи об экстремизме». Даже самые выдающиеся специалисты смогут работать лучше, если доминирующая политика в области безопасности хотя бы стремится соответствовать принципу «не навреди» и/или описанным выше критериям «никакой бессмыслицы, никакой бесчестности».

Новый План Маршалла
Как можно преодолеть эти неблагоприятные обстоятельства и использовать методически правильные программы по профилактике и реабилитации в целях повышения устойчивости в европейском и мировом масштабе? Нами уже достигнуты успехи по развитию методически правильных практик в малом и среднем масштабах. Теперь нам нужно сконцентрироваться на макро-уровне: на общей парадигме безопасности.

В феврале 2013 г. Институт инклюзивной безопасности особо отметил наследие тогдашнего Государственного секретаря США Хилари Клинтон «в деле продвижения новой парадигмы безопасности», имея в виду ее работу по проблемам женщин и гендерным вопросам, профилактики и построения мира. В заявлении Института отмечается, что «как и Государственный секретарь Джордж Маршалл до нее, она отстаивала смелую новую парадигму безопасности», которая «принесет плоды в будущем». В нем также подчеркивается несомненная значимость «уникального вклада Клинтон: продвижения женщин в качестве мощной силы, выступающей за более стабильный мир». Это «продвижение женщин» основывается на ясном понимании то, что любая поляризация, в том числе гендерная поляризация, может стать ядром радикализации и насильственного экстремизма.

В духе плана Джорджа Маршалла по восстановлению Европы после Второй мировой войны следует выстроить новый План Маршалла в области глобальной безопасности, начав с той проблематики, которую продвигала Клинтон. Новый План Маршалла был бы не только основан на идее гендерной поляризации – он бы поднял ее на новый уровень и рассматривал бы поляризацию еще более всесторонне. Таким образом, его первоочередной задачей было бы преодоление поляризации между специалистами по вопросам безопасности и законотворчества и специалистами по вопросам профилактической работы и реабилитации.

Однако эта задача является весьма непростой; она требует примирения двух миров и двух менталитетов, очень отличающихся друг от друга. Представляется справедливым сказать, что профессионалы из этих двух поляризованных сфер обычно не только не понимают друг друга, но относятся друг к другу с недоверием, неприязнью и предубеждением. Таким образом, для выстраивания интенсивного диалога и сотрудничества между специалистами в области безопасности и профилактики потребуется систематическая подготовка и содействие. Возможно, следует воспользоваться методиками построения мира и медиации, используемыми для профилактики и смягчения радикализации.

Я предлагаю создать целевую рабочую группу высокого уровня, в рамках которой ключевые специалисты-практики и эксперты из области безопасности и законотворчества и области профилактики и реабилитации примут участие в процессе интенсивного обмена и сотрудничества с целью совместной разработки парадигмы в области безопасности, на основе которой мог бы быть разработан план действий по достижению устойчивой национальной безопасности и сформулированы конкретные рекомендации по политике безопасности. Эта совместная рабочая группа могла бы, по мере необходимости, пользоваться межведомственной поддержкой и опытом из различных областей, таких как образование, здравоохранение и местное самоуправление. И самое главное, эта группа и ее деятельность была бы максимально прозрачной и на регулярной основе взаимодействовала бы со средствами массовой информации.

В методологическом плане рабочий процесс группы следовал бы синтетическому подходу «снизу вверх», а не аналитическому движению «сверху вниз». То есть она максимально глубоко погружалась бы в каждую отдельную область, консультировались бы с дополнительными специалистами-практиками первой линии и изучала бы реальные сценарии, в том числе исследовала бы многообещающие практики из различных регионов и стран. Приоритетное значение должно иметь исследование уже существующих межведомственных подходов, таких как в городе Орхус (Дания), и современного пилотного проекта по профилактической работе полиции Финляндии, так как такие методы представляются наиболее разработанными в плане достижения требуемой совместной парадигмы и плана действий.

Самое главное, этой рабочей группе были бы даны широкие политические полномочия. Это означает, что она могла бы предвидеть трудности в сообщении своих результатов и рекомендаций политикам различных направлений и широкой публике – и обладала бы средствами борьбы с этими трудностями. Таким образом, группа предпринимала бы значительные усилия по включению в свою работу политически неаффилиированных экспертов. Лица, определяющие политический курс, политики и ключевые административные фигуры должны были бы регулярно взаимодействовать с группой. Представители политических партий, оставаясь независимыми в процессе принятия решений, несли бы ответственность перед группой в вопросах практической реализации ее рекомендаций. Пожалуй, такая рабочая группа была бы более устойчивой, чем традиционные способы внедрения экспертных знаний в политический процесс, и более продуктивной, чем любой единоразовый комитет экспертов, собранный с целью написания отчета, который может даже не стать доступным широкой публике.

Но на самом ли деле эти меры являются необходимыми для преодоления поляризации и создания нового протокола ПНЭ? Есть ли потребность в новом Плане Маршалла в области безопасности? Некоторые наблюдения наводят на положительный ответ на указанные вопросы. Нужно лишь задуматься о хитросплетениях политических и медийных дискурсов, об автоматизме, с которым политический дискурс во многих законодательных органах отвечал на такие вопросы, как насильственный экстремизм, или о том, как подобные вопросы вызывают призывы к ужесточению наказаний, криминализации путешествий и тому подобным мерам, в то время как все имеющиеся данные говорят о том, что указанные меры неэффективны или даже контрпродуктивны. Поэтому для того, чтобы выйти из этого тупика и успешно исследовать и обсуждать такие политически трудные вызовы, как насильственный экстремизм, требуются, как представляется, энергичные усилия и особые условия.

Люди принимают участие в ночном митинге, организованном мусульманскими группами около Бранденбургских ворот в Берлине в январе 2015 года в память о жертвах террористических атак в Париже. GETTY IMAGES
Люди принимают участие в ночном митинге, организованном мусульманскими группами около Бранденбургских ворот в Берлине в январе 2015 года в память о жертвах террористических атак в Париже. GETTY IMAGES

Принципы ПНЭ
Подчеркнув вопросы макроуровнего влияния политики в области безопасности на профилактическую работу, мы можем сконцентрироваться на том, что было открыто на микроуровне. Принципы методически правильного высвобождения и реабилитации были установлены в ходе исследовательской работы, а затем существенно подкреплены и дополнительно обоснованы в рамках недавней деятельности Сети осведомленности о радикализации (СОР), которая позволила реализовать интенсивный, но при этом финансово осуществимый обмен специалистами-практиками из многих стран-членов Европейского союза.

В результате подробного анализа СОР пришла к выводу, что основные принципы методически правильного высвобождения и реабилитации (дерадикализации) и профилактической работы на местах заключаются в следующем:

  • Работать над построением доверительных отношений между участниками и координаторами, а также над постоянным развитием взаимного доверия, уверенности в себе и личной приверженности данному процессу.
  • Обеспечивать конфиденциальность без утечки личной информации и составления официальных отчетов.
  • Предлагать открытый процесс, т.е. отсутствие фиксированного расписания или плана занятий. Такой вид работы, по определению, является наиболее коллегиальным, исследовательским и самоуправляемым – он также требует методологической гибкости со стороны координаторов.
  • Разрешать добровольное участие в деятельности.
  • Работать, избегая формальной и открытой оценки участников, так как это повредит построению доверительных отношений. Любые необходимые оценки должны проводиться не самими координаторами, а другими сотрудниками данного учреждения.
  • Следовать повествовательной модели взаимодействия, облегчающей процесс рассказа личных историй о пережитом жизненном опыте и субъективном представлении о своих действиях. Повествовательные подходы уводят от (контр)аргументов, рациональных дискуссий и идеологических дебатов. Методически правильно не противоречить, а строить.
  • Создавать атмосферу, соединяющую в себе принятие и поддержку с критической оценкой, чутко подстраивая ее под конкретного индивида и конкретную ситуацию, — принимая, уважая и поддерживая участников как личностей, но воздействуя на убеждения и поведение, связанные с насильственным экстремизмом и ненавистью по отношению к какой-либо группе.
  • Концентрироваться на социальных навыках и эмоциональном интеллекте, в особенности на сферах конфликта, гнева, стыда и тревоги; поэтому максимально возможное предпочтение отдается групповым занятиям.
  • Основывать занятия на работе лицом к лицу и отводить незначительную роль Интернету, видео и другим мультимедийным средствам. (В противоположность общепринятому мнению, мои исследования показали, что кампании по контрпропаганде в социальных сетях по большей части неэффективны в вопросах высвобождения и профилактики.)
  • В идеале использовать в качестве координаторов внешних, неправительственных специалистов-практиков, уполномоченных действовать независимо в контексте строго определенных институтов (тюрем, школ и т.д.).
  • Выстраивать тесное сотрудничество между профессионалами в области разведки и в области профилактической работы и отвести ему ключевую роль в межведомственной работе.
  • Придерживаться открытого процесса, способствующего рассказам о реальной жизни и окружении клиентов, их биографии, семьях и разговорам на темы виктимизации, гендерной идентичности, власти и насилия, а также опыта вербовки экстремистами.
  • Иногда затрагивать политические и религиозные вопросы, а также личное и социальное недовольство.  Это недовольство также может быть связано с определенными нарративами в СМИ или с художественными или документальными фильмами, которые можно использовать в качестве одного из элементов психологической работы.
  • Разрешать участие в занятиях членов семьи, любимых, а также подходящих представителей сообщества и гражданского общества.

Гендерные вопросы
Среди тем, которые возникают и глубоко исследуются в ходе психологической работы, особо важную роль играют гендерные вопросы. Опыт европейских специалистов-практиков, полученный в рабочих группах СОР, а также опыт программы WomEx (Сеть по проблемам женщин/девушек и гендера в области экстремизма и профилактики) и аналогичных национальных сетей учат нас следующему:

  • Практически все правонарушители в сфере насильственного экстремизма, терроризма и групповой ненависти демонстрируют сексизм и гомофобию, а также проблемы с противоречивой гендерной идентичностью (такие как повышенная маскулинность, сексизм, гомофобия).
  • Проблемы с противоречивой гендерной идентичностью не просто совпадают с поведением, характерным для насильственного экстремизма и групповой ненависти, а являются их ключевыми психологическими движущими силами.
  • Сообщества женщин, лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров являются одной из основных групп жертв практически всех форм насильственного экстремизма (праворадикального, связанного с Аль-Каидой / ИГИЛ, радикального христианско-фундаменталистского).
  • Большинство насильственных экстремистских организаций основаны на идеологиях и практиках гендерного неравенства, поэтому они осуществляют силовое противодействие эмансипации женщин.
  • Женщины также играют ключевую роль в насильственном экстремизме в качестве правонарушителей, идеологов и сторонников.
  • После идеологических и религиозных проблем, основными мотивами вступления молодых мужчин и женщин в экстремистские группы являются социальные и гендерные вопросы.
  • Насильственные экстремистские и террористические организации используют призывы, учитывающие гендерные особенности, для вербовки женщин; для вербовки мужчин и женщин используются определенные идеи о том, что означает быть мужчиной и быть женщиной.
  • Прокуратура, правоохранительные органы и органы профилактической работы зачастую не обращают внимания на женщин и девочек как на потенциальных или фактических экстремистов.
  • Зачастую обсуждение личных представлений о гендерной идентичности, мужественности и женственности, оказывается более эффективным, чем более узкие идеологические или религиозные дебаты.
  • В дополнение к подходам, учитывающим гендерные особенности, и в комбинации с такими подходами успешные стратегии профилактики и реагирования на насильственный экстремизм и групповую ненависть также требуют подходов, учитывающих гендерную проблематику.

Ключевой вывод проекта WomEx заключается в том, что учет гендерного ракурса в области групповой ненависти и насильственного экстремизма – это больше, чем недостающий кусочек головоломки; он показывает, что для достижения успеха требуется более комплексный подход к ПНЭ. Таким образом, следует не только широко внедрять гендерную проблематику, желательно также привнести в стратегии по профилактике и реагированию методы, учитывающие гендерные особенности как мужчин, так и женщин — только это позволит успешно обезвредить мощный и действенный заряд, питающий пропитанные гендерной нетерпимостью субкультуры групповой ненависти и насильственного экстремизма.

Всё дело в молодежи
Пожалуй, наиболее важным аспектом практики ПНЭ – за исключением фундаментальных исследований по методически правильным практикам – является то, что любая стратегия профилактики должна быть эффективна в отношении молодежи. Она должна быть способной не только воздействовать на молодежь в целом, но и оказать реальное влияние на те группы молодых людей, которые вызывают особую озабоченность. Перед этими молодыми людьми стоят множественные проблемы (социальные / семейные, психологические, образовательные / профессиональные и экзистенциальные), и, в результате, они могут быть сильнее подвержены групповой ненависти (неприязни по отношению к определенной группе лиц) и различным видам насильственного экстремизма. Зачастую создается впечатление, что наши общественные институты потеряли большинство линий связи, контакта и взаимного доверия с этими молодыми людьми. Многие профилактические программы не смогли достучаться до этих молодых людей и повлиять на них, несмотря на ведение в целом методически правильной работы.

Подход, который, как представляется, оказался более успешным и при этом соответствует методическим рекомендациям, — это программа «Fair Skills». В настоящий момент эта программа проходит апробирование в странах Восточной Европы и, по большей части, построена на руководстве со стороны сверстников, а также на использовании молодежной культуры. Данный подход объединяет культурные мастер-классы для молодежи (рэп, брейк-данс, комиксы и мультфильмы, а также создание цифровой музыки), проходящие под руководством сверстников из молодежной культурной среды, и пост-классические методы и занятия по гражданскому воспитанию (борьба с предрассудками, обучение в области прав человека, медиация и урегулирование конфликтов, осведомленность в гендерных вопросах и навыки межличностного общения) с добавлением групповых психологических занятий по самопознанию, в ходе которых происходит обмен мнениями по личным и жизненным вопросам, а также по вопросам, вызывающим социальное и политическое недовольство.

Если практика ПНЭ сблизит мир безопасности и мир профилактической работы, будет вырабатывать политику на основе эмпирических данных о методически правильных принципах организации работы по высвобождению и профилактике, сделает акцент на гендерных вопросах и успешно установит контакт с молодыми людьми из групп риска, то тогда мы сможем создать эффективную стратегию обеспечения безопасности и устойчивости в наших обществах.

Комментарии закрыты.