Как война в Украине отражается на российском влиянии в регионе Ближнего Востока и Северной Африки
Д-р Това Норлен, профессор Центра им. Маршалла
Российская история в странах арабского мира берет свое начало в 1950-х гг., когда в результате арабо-израильских войн арабские государства оказались в руках Советского Союза. И несмотря на очевидные изменения в восприятии угроз и открытость к дипломатическим отношениям с Западом, многим арабским государствам трудно полностью отказаться от исторического партнерства. Кроме того, они опасаются нарушить тщательно продуманную дипломатическую стратегию, в которой Россия и США выступают в качестве гарантов или поставщиков оружия.
Россия по-прежнему имеет влияние на Ближнем Востоке, но начатая ею война против Украины существенно ограничивает выбор политики и маневренность в регионе. Ослабление позиций России, в свою очередь, оказывает влияние на Ближний Восток в трех направлениях: стратегическом, дипломатическом и социальноэкономическом, создавая повышенную напряженность и связанные между собой угрозы стабильности в регионе. На стратегическом уровне сосредоточенность России на Украине способствует существенным геополитическим сдвигам и формированию новых альянсов, что может привести к дальнейшему росту напряженности в регионе. С дипломатической точки зрения перекрестные связи, соперничество в лояльности, противоречивые национальные и фракционные интересы вышли на новый уровень сложности. В результате многие государства в регионе предпочли сохранить нейтралитет в войне, в которой крупнейшие мировые державы занимают противоположные позиции. В результате различных экономических потрясений резко снизился уровень гуманитарной безопасности (в том числе вследствие черноморского зернового кризиса), что сделало регион более уязвимым, чем когда-либо, и, по всей видимости, привело к повышению риска политического насилия.
Стремление США к усилению непрямого лидерства на Ближнем Востоке вызвало обеспокоенность партнеров и союзников в регионе. Они опасались, что в результате этого образуется вакуум в области безопасности, которым могут воспользоваться нелиберальные региональные режимы и/или более крупные гегемонистские державы. Для сохранения баланса сил и сдерживания Ирана основные «державы, стремящиеся к сохранению статус-кво» в регионе – Израиль, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) – осознали, что они заинтересованы в создании региональной архитектуры безопасности. Результатом этих общих целей стало подписание «Договора Авраама» между Израилем и ОАЭ. В то же время в регионе усиливаются факторы политического насилия, несмотря на то, что династические и автократические режимы поддерживают статус-кво на макроуровне. Россия по-прежнему оказывает политическое и военное влияние путем прямого вмешательства (Сирия и Ливия) или через торговлю оружием. Это объясняет осторожное поведение большинства арабских стран в отношении войны в Украине и их нежелание применить международные санкции или поддержать баланс на нефтяном рынке. Учитывая сложную ситуацию с различными типами лояльности и зависимость между автократическими правителями, государствами и марионеточными группировками, Россия все еще способна использовать уязвимые места региона для оказания влияния. Однако с выводом Россией военных сил и средств в Украину ее влияние уменьшается, а тактическая мощь ослабевает. В результате этого образуется опасный вакуум, которым могут воспользоваться региональные соперники (Иран, Саудовская Аравия и Турция) и другие глобальные игроки, такие как Китай.
Выступая 18 ноября 2022 г. на конференции «Манамский диалог» в Бахрейне, заместитель министра обороны США по вопросам политики Колин Кал предупредил, что война в Украине может иметь серьезные последствия для региона Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА), если арабские государства продолжат поддерживать Москву, сокращая производство нефти. Прежде всего, он задался вопросом, почему некоторые крупные государства, например, Саудовская Аравия, продолжают сотрудничать с Россией в условиях, когда все более очевидно, что Иран, заклятый враг Саудовской Аравии, укрепляет свой оборонный союз с президентом России Владимиром Путиным путем передачи ударных беспилотников, а в перспективе и ракет, для использования в нападениях на украинские города. Критикуя осторожное поведение многих арабских стран после начала войны в Украине, он заявил: «Иранские беспилотники убивают украинских граждан, точно так же, как они поражали цели в Саудовской Аравии и ОАЭ, наносили удары по израильским и американским войскам, атаковали международные морские суда». При этом, по его мнению, арабские государства по-прежнему считают, что дипломатические связи с Россией вбивают клин между Россией и Ираном.
На самом деле, тот факт, что Иран впервые вмешивается в войну в европейском театре военных действий, представляет собой сейсмический сдвиг, который мало кто может оценить, несмотря на потенциальные последствия, которые он может иметь для региональной стабильности и стратегического баланса в регионе БВСА. Скорее всего, это приведет к усилению напряженности в отношениях между наиболее влиятельными арабскими государствами и Ираном и создаст угрозу «изменения баланса» стратегического преимущества, достигнутого за последние три года антииранским альянсом, стремящимся к статусу кво, который был создан в результате «Соглашений Авраама».
Это иллюстрирует всю сложность лояльности и родственных связей на Ближнем Востоке, а также противоречия между историческими партнерствами и межрегиональными соглашениями о сотрудничестве в области безопасности, охватывающими весь регион. Регион БВСА, исторически представляющий собой пороховую бочку, где лояльность и союзы зачастую находятся в противоречии, будет и впредь играть важную роль в глобальных отношениях. Как поняли в США, отказываться от него слишком рискованно.
Проблемы безопасности в регионе БВСА всегда были многоплановыми – локальными, региональными и геостратегическими, но при этом неизменно обладали высоким потенциалом значительного глобального воздействия. В географическом плане регион находится на стыке континентов и выступает в качестве первой линии обороны для потоков мигрантов и беженцев. В религиозном плане это родина трех основных религий и центр крупного межконфессионального противостояния. В политическом плане он стал полигоном для гегемонистских государств, самодержавных монархов, тоталитарных диктаторов, религиозных полевых командиров и безжалостных террористических группировок, добивающихся лояльности и поддержки населения с помощью взяток и политики рантье, зачастую за счет наиболее уязвимых слоев населения. В военном отношении этот регион является самым милитаризованным из всех регионов, в нем происходит больше всего вооруженных конфликтов и, по данным Стокгольмского международного института исследования проблем мира (SIPRI) за 2021 г., в нем происходит больше всего военных интервенций как со стороны международных, так и региональных субъектов.
Рост и падение российского влияния
После поражения в арабо-израильских войнах, арабские государства обратились к Советскому Союзу с просьбой создать противовес американо-израильскому альянсу. Нынешнее влияние России объясняется не только послевоенным застоем и соперничеством между США и СССР, но и естественной близостью между режимами-единомышленниками, разделяющими идеологию авторитарного контроля и традиционные ценности. Регион БВСА – это один из диктаторов и региональных соперников-гегемонов, которые живут в соответствии с арабской поговоркой: «Несчастья одних людей – это преимущества других». Политические альянсы в значительной степени носят договорной характер между государствами, которые заинтересованы в подавлении политического плюрализма и инакомыслия, искоренении политического ислама и закреплении автократии в форме династического правления.
На протяжении десяти лет американского господства на Ближнем Востоке, последовавшего за распадом Советского Союза, США не только укрепили свои позиции и увеличили военную мощь, но и породили недоверие во всем регионе, особенно на «арабской улице» – выражение, придуманное ученым Фуадом Аджами в книге 1998 г. «Дворец мечты арабов: Одиссея поколения» для описания арабского общественного мнения. Дальнейшая поддержка Израиля со стороны США, свержение президента Ирака Саддама Хусейна и поддержка нелиберальных автократов в регионе при одновременном провозглашении либерально-демократических ценностей, вдохновивших «арабскую весну», для многих арабов является проявлением лицемерия. Это усилило антизападные настроения в регионе и способствовало распространению пропаганды и вербовочных кампаний салафитско-джихадистских террористических группировок, в том числе ИГИЛ.
Более того, «поворот» внешней политики США в сторону Азии и вывод войск из Ирака и Сирии открыли для Путина желанную возможность вернуться в регион БВСА в качестве сильного и влиятельного игрока. Воспользовавшись вакуумом власти и неустойчивостью в регионе в расчете на слабость арабских авторитарных режимов, Путин успешно сочетает военную поддержку с дипломатическими приемами, поиском выгодных энергетических и инфраструктурных сделок, дезинформацией и пропагандой. Выступив в 2015 г. на стороне сирийского президента Башара Асада, Россия быстро переломила ход гражданской войны в пользу сирийского правительства. Министерство обороны РФ заявило, что в Сирии действуют две базы, дислоцированы около 63 тыс. военнослужащих и зенитно-ракетные комплексы С-300 и С-400, которые оказывают столь необходимую поддержку силам Асада в разгроме джихадистских и повстанческих группировок.
Тем не менее, действия Путина по содействию нестабильности – как непосредственно в Сирии, так и косвенно, через «Группу Вагнера» в Ливии – имели и скрытые мотивы, обеспечивая боевую подготовку российских пилотов истребителей и возможность испытания целого ряда новых российских систем вооружений, которые затем могут быть проданы странам региона. Это подтвердил и главный военный стратег Путина, начальник Генерального штаба генерал Валерий Герасимов, который в 2017 г. обосновал российскую операцию в Сирии тем, что она принесла пользу российским пилотам истребителей, получившим более высокую подготовку благодаря активному участию в реальных боевых действиях. Так, в августе 2022 г. российское информационное агентство ТАСС со ссылкой на министра обороны Сергея Шойгу сообщило, что более 200 новых российских видов вооружений были успешно испытаны в Сирии, а затем проданы режиму Асада и другим странам региона.
По данным SIPRI, продажи российских вооружений в регион БВСА в период с 1999-2008 гг. по 2009-2018 гг. выросли на 125%. В период с 2014 по 2018 год на долю региона приходилось 37% всего российского экспорта. В 2009-2013 гг. российские продажи в регион были на 16% выше, чем в 2014-2018 гг. Несмотря на то, что эта цифра меньше, чем впечатляющие объемы вооружений, которые некоторые государства региона получают от США и других западных стран, поставки оружия из России часто осуществляются без каких-либо условий или проверки соблюдения прав человека, и поэтому их легче получить. Иногда они сопровождаются и прямым вознаграждением. Например, Алжир, являющийся крупнейшим импортером российского оружия на Ближнем Востоке, в качестве вознаграждения получил списание своего долга советской эпохи в размере 4,7 млрд. долл. США. Доля Египта, еще одной страны, отказавшейся от изоляции Москвы, за последние два десятилетия резко возросла. После военного переворота 2013 г., в результате которого было свергнуто демократически избранное правительство Мохаммеда Мурси, США сократили военную помощь и запланированные поставки военной техники, в том числе самолетов F-16. Россия поспешила восполнить этот пробел.
Однако в российских системах вооружений нет никаких гарантий безопасности, а срок службы и надежность гораздо ниже, чем у более привлекательных систем США и других западных стран. Если ранее вторжение России в Грузию, Крым и Сирию стало демонстрацией ее военной эффективности, то вторжение в Украину показало, что многие российские системы оказались неэффективными или неисправными в бою (например, взорвавшиеся башни танков Т-72). Поэтому России трудно будет продолжать конкурировать в качестве крупного продавца оружия на рынке, в который входят Китай, Франция, Германия, Израиль, Турция и США. В то время как Россия укрепила связи с Ираном, многие арабские государства, особенно в Заливе, проявляют готовность к поиску новых рамок безопасности, обеспечивающих более тесные связи с США.
Непосредственное воздействие на безопасность
Влияние войны в Украине на военные действия России в БВСА проявилось практически сразу, как только стало ясно, что Россия не добьется легкой победы. Согласно сообщению «The New York Times» от 19 октября 2022 г., высокопоставленные представители оборонных ведомств в регионе БВСА утверждали, что наемники «Группы Вагнера» и тысячи российских военнослужащих уже к концу весны были переброшены из Сирии на территорию Украины. Аналогичным образом, в статье «Middle East Eye» от 9 ноября 2022 г. сообщалось, что, по утверждению источников из региональной разведки БВСА, Россия также использовала свое стратегическое партнерство с Сирией, направив в Украину более 500 «опытных» боевиков просирийского режима, которые получали поддержку, обучение и управлялись Россией. В состав этих подразделений, которым в основном поручено «охранять» объекты в Луганске и Донецке, входят 25-я дивизия сил специального назначения, пятый корпус и ополчение Лива аль-Кудс, состоящее преимущественно из сирийцев-палестинцев.
Что еще более важно, Россия вывела из Сирии свою ключевую систему ПВО для использования на Украине. Система С-300 была важным компонентом соглашения о деконфликтинге между Израилем и Россией в сирийском небе, в рамках которого Россия согласилась «закрыть глаза» на израильские воздушные атаки против опорных пунктов Хезболлы и иранского Корпуса стражей исламской революции. Многие утверждают, что с выводом этих систем израильские операции в Сирии будут ограничены и, соответственно, Израиль перестанет испытывать опасения по поводу открытой поддержки Украины. С другой стороны, вывод Россией этих систем и ослабление ее руководящей роли в повседневном управлении и операциях в Сирии также привели к возникновению нового вакуума власти в Сирии, которым, вероятно, воспользуется Иран. В связи с усилением роли Ирана как основного поставщика оружия для России, Иран может получить значительные рычаги влияния на Россию для расширения своей роли в Сирии с целью предотвращения доминирования Израиля в сирийском небе.
Простой анализ теории влияния показывает, что наиболее логичным стратегическим выбором Путина для максимального удовлетворения национальных интересов России будет использование рычагов влияния для сдерживания (или наказания) Израиля с одновременным вознаграждением Ирана. Вряд ли у Путина возникнут моральные сомнения по поводу возможных дестабилизирующих последствий такой политики для региона БВСА, когда он будет взвешивать свой собственный, гораздо более насущный приоритет – предотвратить оказание Израилем военной поддержки Украине.
БВСА: Перестраховка или дипломатический баланс
Кроме Сирии, все арабские государства региона БВСА поддержали заявление Совета Безопасности ООН, осудившего вторжение России на Украину. Однако никто из них не присоединился к режиму международных санкций, призванных предотвратить поступление средств в военную машину Путина. Напротив, некоторые из них, например, Саудовская Аравия, фактически поддерживают Россию, отказываясь увеличить добычу нефти, чтобы снизить цены и тем самым уменьшить российские доходы от продажи нефти.
Несмотря на то, что их осторожность можно расценить как выступление на стороне России, реальность гораздо сложнее и обусловлена рядом противоречивых факторов. Саудовскую Аравию беспокоят не только последствия снижения цен на газ для ее собственной экономики, но и возможные ответные меры со стороны России, если она уступит требованиям Запада. Россия по-прежнему имеет значительное влияние на ситуацию в стране, что объясняется ее видным положением как производителя нефти и путем укрепления военного союза с Ираном. Во время визита президента США Джо Байдена в регион в июле 2022 г. наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бин Салман четко обозначил свое желание оставить Россию за столом переговоров, объяснив, что соглашение с США об увеличении добычи нефти должно обсуждаться с членами группы ОПЕК-плюс. При том, самым важным звеном в этом «плюсе» является Россия. О продолжении саудовско-российских связей свидетельствует тот факт, что принц Аль-Валид бин Талал, член королевской семьи Саудовской Аравии и глава холдинга «Kingdom Holding», вскоре после визита Байдена заявил, что с начала войны в Украине «Kingdom Holding» инвестировал 500 млрд. долл. США в российские компании, включая «Газпром», «Лукойл» и «Роснет».
Отказываясь сотрудничать с Западом, Саудовская Аравия и ОАЭ не только демонстрируют свое нежелание принимать чью-либо сторону в этом сложном, по их мнению, европейском конфликте, но и свое недовольство тем, что США не хотят помогать им вести борьбу с пользующимися иранской поддержкой хути в Йемене, а также усилиями администрации Байдена по возрождению иранской ядерной сделки (JCPOA). В администрации США поняли, что рычаги давления на страны БВСА ограничены. ОАЭ (официально) и Саудовская Аравия (неофициально) играют важную роль в укреплении региональной безопасности, созданной «Соглашениями Авраама», и вместе с Израилем выступают в качестве держав, сохраняющих статус-кво и способных сдерживать претендентов на роль региональных гегемонов, особенно Иран. Обе страны также являются важными партнерами США по сотрудничеству в области безопасности и важными партнерами для заключения многих выгодных сделок с США в области вооружений.
Израиль, ближайший союзник США в регионе БВСА, также оказался в сложном положении. Это свидетельствует об относительно активной роли, которую Россия играла на Ближнем Востоке в последние два десятилетия. Хотя некоторые политологи считают, что в первое время нежелание бывшего премьер-министра Израиля Нафтали Беннета оказать военную помощь Украине свидетельствует о его правых взглядах, на самом деле все гораздо сложнее. Его усилия по посредничеству (как и усилия президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана) свидетельствуют не только об уже сложившихся дипломатических связях Израиля с Москвой (особенно в отношении диалога по деконфликтингу в Сирии), но и о нежелании быть втянутым в сложный европейский конфликт, который может перекинуться на регион БВСА. Однако, как и в случае с Саудовской Аравией, основная проблема безопасности Израиля исходит от Ирана, причем как в виде обычных/нетрадиционных угроз, таких как беспилотные летательные аппараты (БПЛА) и ракеты, так и в виде потенциального развития Ираном своих ядерных возможностей.
Решительное несогласие Израиля с пересмотром JCPOA может быть отчасти объяснено тем, что он настаивает на том, что сделка лишь частично и временно остановит ядерные разработки Ирана. Более убедительный аргумент, высказанный рядом израильских внешнеполитических деятелей и экспертов на конференции по безопасности в Университете Райхмана в Израиле в сентябре 2022 г., заключается в том, что снятие санкций с Ирана позволит Тегерану не только возобновить свою ядерную программу, но и значительно увеличить финансовую и военную поддержку своих региональных партнеров, включая поставку им современных военных средств, таких как проверенные в боях БПЛА.
Таким образом, пересмотр ядерной сделки с Ираном с учетом некоторых из этих проблем явно отвечал интересам США и Ирана летом 2022 г., но эта возможность была упущена из-за противоречивых приоритетов, связанных с войной в Украине и необходимостью преодолеть сопротивление Саудовской Аравии и Израиля. С учетом того, что Россия стала пополнять казну Ирана в обмен на иранские беспилотники и военные технологии, Запад, похоже, потерял все имевшиеся у него рычаги влияния, по крайней мере, в обозримом будущем. То, что Иран может использовать свое возросшее влияние на Россию для расширения своего присутствия в Сирии, должно вызывать серьезную озабоченность во всем мире. Израильские политики четко заявили о своем стремлении не допустить присутствия в Сирии сил Ирана и Хезболлы. Поэтому ослабление влияния России на Ближнем Востоке может иметь серьезные побочные последствия для одной из самых нестабильных систем безопасности в Леванте.
Новая лидирующая роль Израиля в меняющейся структуре региональной безопасности и его ориентация на сдерживание Ирана также способствовали росту партнерства с государствами на периферии БВСА, включая Азербайджан и Турцию. Иерусалим и Баку стали стратегическими партнерами после обретения Азербайджаном независимости в 1992 г.: они обмениваются разведывательной информацией, развивают торговлю и координируют политику по защите региональной безопасности и противодействию иранским экспансионистским целям. Существенная военная поддержка Баку со стороны Израиля сыграла решающую роль в победе над Арменией в Нагорном Карабахе в 2022 г. Учитывая военное, дипломатическое и экономическое партнерство между двумя странами, Азербайджан, по всей видимости, существенно пострадает в случае израильско-иранской эскалации. Таким образом, растущие связи между Россией и Ираном отражаются на ряде отношений в сфере безопасности, имеющих жизненно важное значение для стабильности в регионе в целом.
Восстановление дипломатических отношений между Турцией и Израилем является еще одним событием, которое, скорее всего, было спровоцировано изменением влияния России в регионе БВСА. После десятилетнего перерыва в отношениях Израиль и Турция договорились вновь обменяться послами и генеральными консулами в октябре 2022 г. Израиль всегда был заинтересован в установлении более тесных региональных связей с другими стратегическими державами, но религиозно-националистическая политика Турции при Эрдогане и постоянное стремление к расширению регионального влияния, а также поддержка палестинских интересов заставили Эрдогана держаться в стороне от Израиля. Однако после подписания «Соглашений Авраама» и все большей нормализации отношений между Израилем и многими странами БВСА Турция не могла позволить себе остаться в стороне, особенно учитывая военную мощь Израиля, его тесные связи с США, а также заинтересованность в минимизации влияния России и сдерживании иранцев.
Турция – государство-преемник Османской империи, которая простиралась через Африку, Анатолию, Азию и Европу на протяжении почти 500 лет, начиная с XIII века до поражения в Первой мировой войне. Психологическое впечатление от утраты империи сохраняется, порождая ревизионистские нарративы, способствующие формированию в Турции представления об экзистенциальных угрозах и укреплению религиозно-националистической идеологии. Хотя Турции вряд ли удастся вновь завоевать желанные «тюркские» регионы в соседних государствах, повторное появление важных элементов светского националистического исторического нарратива страны, включая пантюркистские карты региона БВСА, вызывает опасения в отношении безопасности государств, включающих эти территории. По мере того как Турция все активнее ищет возможности заполнить образовавшуюся брешь на фоне снижения влияния Москвы в ключевых регионах, некоторые региональные государства явно рассматривают стремление Турции к влиянию как способ в некоторой степени вернуть себе былую империю.
Турция смотрит на свои отношения с Украиной через аналогичную призму: как возможность влияния и получения экономических выгод, а также как способ ослабить доминирование России в Каспийском регионе. Несмотря на активную поддержку в наращивании военного потенциала Украины и поставку ей передовых беспилотных технологий, Анкара сохраняет открытые линии связи и экономические отношения с Москвой, являясь единственной страной НАТО, которая воздерживается от введения санкций. По мнению Гаэтано Массары, высказанному на «Aspenia Online», сайте итальянского отделения Aspen Institute, удержание России вдали от проливов Босфор и Дарданеллы всегда было геополитической необходимостью для Турции: «Таким образом, нападение России на Украину стало ударом для Анкары, которая осудила Россию в ООН, закрыла проливы и заблокировала свое воздушное пространство для российских самолетов, направляющихся в Сирию. Именно поэтому Турция помогает Украине в сопротивлении, поставляя ей беспилотники и корветы».
Стремление Эрдогана к «драгоценному одиночеству», означающее отстаивание интересов Турции любой ценой, привело его к сотрудничеству с Россией, Китаем, Ираном и другими государствами, выступающими против международного порядка, возглавляемого США. В качестве примера можно привести решение Эрдогана о закупке у России систем противоракетной обороны С-400, а также начало Астанинского мирного процесса в сотрудничестве с Россией и Ираном. Двойная игра Турции также позволила Эрдогану представить себя в качестве единственного надежного посредника между противниками, что в перспективе может принести Анкаре дипломатический авторитет и одновременно повысить цену, которую Запад готов заплатить за лояльность Турции. Наглядным подтверждением этой позиции стало блокирование вступления Швеции и Финляндии в НАТО.
Запутанная паутина пересекающихся связей, конкурирующей лояльности и эгоистичного преследования национальных интересов на Ближнем Востоке угрожает шаткому статус-кво в Сирии. Заявление Эрдогана 22 ноября 2022 г. о том, что Турция начнет вторжение в северные приграничные курдские районы Сирии для борьбы с «террористическими группировками», свидетельствует о том, что ослабление влияния России дало ему возможность действовать единолично и вопреки российской политике в отношении Сирии. В ходе встречи представителей России и Турции в Тегеране 19 ноября 2022 г. старший представитель России на переговорах Александр Лаврентьев пытался убедить Турцию «воздержаться от проведения полномасштабных наземных операций». Однако Иран не ограничился только попытками убеждения. По сообщениям Колма Куинна, опубликованным в журнале «Foreign Policy» 19 июля 2022 г., поддерживаемые Ираном военизированные формирования и сирийские правительственные войска готовы сдерживать турецкие войска и напрямую противостоять им в случае вторжения. В населенные пункты Захра и Нубль, где доминируют шииты, были направлены подкрепления для усиления обороны с целью не допустить превращения близлежащего Алеппо, контролируемого правительством, в мишень для турецких войск.
Такая целенаправленная деятельность Ирана в Сирии свидетельствует об ослаблении влияния России. Это также свидетельствует о более широкой настороженности в отношении турецкой стратегии, поскольку более тесные связи Анкары с Израилем и Саудовской Аравией вызывают в Тегеране опасения по поводу создания более широкого антииранского альянса. Таким образом, роль Турции в заполнении российского вакуума пока имеет лишь умеренный успех, а лучшим достижением Эрдогана на сегодняшний день является, пожалуй, его роль в переговорах по заключению соглашения об урегулировании черноморского зернового кризиса.
Незащищенность людей, уязвимость регионов
В условиях резкого роста мировых цен на энергоносители экономические потрясения, вызванные войной, ускоряют ряд уже существовавших тенденций к снижению социально-экономического и политического благосостояния, подвергая регион повышенному риску политических разногласий и насильственной мобилизации. Индекс хрупких государств измеряет хрупкость с помощью совокупного индекса социально-экономических, политических переменных и переменных, связанных с безопасностью. Нестабильные государства не обладают достаточным институциональным потенциалом и политической легитимностью, в результате чего они подвержены риску нестабильности и насильственных конфликтов, так как не могут противостоять разрушительным потрясениям. В список наиболее уязвимых государств мира входят несколько стран региона БВСА, в том числе Йемен, Сирия и Ливан. Эти государства также в наибольшей степени страдают от вызванного войной мирового зернового кризиса. Развивающиеся страны-импортеры нефти, такие как Египет, Иордания и Тунис, особенно сильно пострадали от параллельного роста цен на зерно и энергоносители. При этом они все еще переживают последствия пандемии.
Согласно исследованию, проведенному автором этой статьи и опубликованному в журнале «Middle East Policy Journal», распространение вируса COVID-19 уже значительно усугубило и ускорило тенденцию к ухудшению некоторых важнейших условий, связанных с качеством жизни, включая увеличение доли населения, живущего в условиях крайней бедности, усиление и без того невыносимого неравенства доходов и снижение возможностей, а также дальнейшее ограничение доступа к базовым услугам, таким как здравоохранение и образование для наиболее уязвимых слоев населения, включая женщин, детей и беженцев.
Несмотря на то, что восстановление экономики после пандемии произошло быстрее, чем ожидали многие экономисты, рост был неравномерным как в разных странах, так и внутри них. Неравенство является одним из наиболее значимых факторов риска политического насилия, поскольку оно часто провоцирует политическое недовольство, способствующее радикализации экстремистов и вербовке террористов. По оценке «World Inequality Database» (Базы данных о мировом неравенстве), регион БВСА занимает первое место по уровню неравенства: 56% национального дохода приходится на 10% верхних слоев населения и только 12% – на 50% низших. Неравенство доходов и возможностей, усугубляемое непосильным бременем беженцев, практически полностью ложащимся на плечи наиболее хрупких и пострадавших от конфликтов государств региона, а также крупная неформальная экономика, приводят к росту числа граждан, живущих в условиях крайней бедности. К сожалению, вместо того чтобы сосредоточиться на эффективных управленческих решениях, направленных на борьбу с неравенством, авторитарные лидеры, оказавшиеся в затруднительном положении, зачастую применяют непропорциональное насилие для подавления любых признаков политического несогласия со стороны «арабской улицы». Позиционирование элит в области безопасности с целью заполнения российского вакуума может привести к усилению поляризации между элитами и массами в обществах БВСА.
Ряд развивающихся стран региона также испытывают серьезные финансовые последствия двойного шока, вызванного COVID-19 и ростом цен на энергоносители. Все эти потрясения усугубляются тем, что в течение десятилетий принимались неверные политические решения. В результате этого соотношение долга к ВВП стало неустойчивым, а некоторые страны, в частности Ливан, оказались в состоянии бюджетного дефолта или близки к нему. По данным агентства Рейтер, экономика Турции серьезно пострадала в результате скачка стоимости импорта энергоносителей на 212%. Это ускорение произошло после того, как в течение года стоимость энергоносителей уже выросла на 75% по сравнению с 2020 г. В настоящее время экономисты прогнозируют падение стоимости турецкой лиры на 70% в первой половине 2023 г.
Хотя стратегическое влияние России в регионе может ослабевать, ее операции влияния и дезинформация по-прежнему активно действуют в арабских СМИ, что создает благоприятную среду для ведения «войны нового поколения», ориентированной на население. В условиях, порождающих политическое несогласие и борьбу с неэффективными и коррумпированными авторитарными правительствами, усиливается и враждебность региона к Западу в целом и США в частности. Осторожное поведение арабских стран не всегда объясняется только необходимостью уравновесить собственные интересы в отношениях с Россией. Оно также может быть признанием силы арабского общественного мнения.
Возобновление участия России в Черноморской зерновой инициативе при содействии турецкого руководства показало, что Россия не обладает рычагами, позволяющими в полной мере распоряжаться пшеницей и гуманитарной безопасностью. Прекрасно понимая, что блокирование поставок украинского зерна через Черное море и Босфор приведет к остановке ее собственных поставок, Россия была вынуждена пойти на пересмотр условий. Это свидетельствует о том, что Россия, отчаянно нуждающаяся в союзниках в регионах, наиболее пострадавших от роста цен на продовольствие, может иметь все меньше рычагов для реализации своих замыслов. Кроме того, Путин, скорее всего, осознал, что если выяснится, что рост цен на продовольствие частично обусловлен действиями России в Черном море, то это может негативно сказаться на поддерживаемых ею правительствах, включая Египет и Сирию. Инициатива, срок действия которой истек 17 июля, к середине сентября так и не была возобновлена, несмотря на усилия Эрдогана и других сторон.
Заключение: Новый режим региональной безопасности
Двойные угрозы стратегической нестабильности и отсутствия гуманитарной безопасности в регионе БВСА являются беспрецедентными и возникают в условиях, когда возможности США и других западных государств по борьбе с очередным серьезным глобальным конфликтом ограничены. В этих условиях поддержание региональной системы безопасности, позволяющей обеспечить устойчивое и равноправное сохранение статус-кво, имеет первостепенное значение. В «Соглашениях Авраама» «устойчивость» достигнута, но «справедливость» по-прежнему не реализована.
«Соглашения Авраама», подписанные в 2019 г. Бахрейном, Израилем, Марокко, Суданом и ОАЭ при негласной поддержке Саудовской Аравии, вначале больше напоминали сделку по продаже оружия, чем мирное соглашение. Израиль и ОАЭ, изначально подписавшие соглашение, являются державами статус-кво, заинтересованными в сохранении региональной стабильности для поддержания своей процветающей экономики. Многие эксперты и аналитики того времени, разочарованные тем, как быстро арабские лидеры были готовы отказаться от поддержки палестинского дела ради, казалось бы, личного обогащения, и тем, что выгоды от этих соглашений не дошли до арабского общества, предрекали катастрофу.
Однако катастрофа так и не произошла, и, напротив, в условиях неопределенности, возникшей в регионе БВСА в результате российской агрессии в Украине, «Соглашения Авраама» стали основой для поистине парадигмального изменения архитектуры региональной безопасности на Ближнем Востоке. Нормализация отношений между Израилем и ОАЭ уже привела к развитию тесного сотрудничества между двумя странами в ряде коммерческих секторов, включая сельское хозяйство, машиностроение, информационные технологии и передовые технологии. «Негевский» саммит в Израиле в марте 2022 г. и последующий диалог расширили сотрудничество по региональным проблемам, включая проблемы, связанные с отсутствием безопасности человека, политической нестабильностью, неэффективным управлением и энергетической безопасностью. Несмотря на то, что лидеры, пришедшие на первый «Негевский» форум в Бахрейне в июне 2022 г., имели совершенно разные программы действий, их готовность продолжать сотрудничество говорит о том, что государства БВСА начинают разделять чувство коллективной ответственности за свой регион. Совокупное воздействие COVID-19, стратегической переориентации США и вторжения России в Украину привели к осознанию того, что они больше не могут рассчитывать на помощь Запада в будущем.
США отбросили все прежние предположения о том, что они откажутся или могут отказаться от участия в делах региона БВСА, и вместо этого сосредоточились на поддержке укрепляющегося альянса по безопасности в рамках «Соглашениях Авраама». Эти соглашения были заключены между региональными державами, заинтересованными в продолжении сотрудничества с США, но в то же время обеспокоенными тем, что они больше не могут полностью рассчитывать на американские гарантии безопасности в связи с растущим нежеланием американского внутреннего сообщества финансировать зарубежные операции. Новая система безопасности, а также перевод Израиля из зоны ответственности Европейского командования США в зону ответственности Центрального командования США оказали неожиданный положительный эффект. Теперь, когда весь регион (друг или враг) находится в зоне ответственности одного регионального командования, американские вооруженные силы имеют возможность применять гораздо более согласованный и комплексный подход к политике обеспечения безопасности в регионе и готовности к ней.
В этих рамках США и их западным союзникам было бы целесообразно поддержать усилия своих региональных партнеров по расширению сотрудничества в области безопасности и экономики до более комплексного подхода, ориентированного на все общество и направленного также на решение назревших проблем гуманитарной безопасности. Такой комплексный подход будет необходим для смягчения и управления факторами риска, которые могут спровоцировать политическое насилие в регионе БВСА в будущем.
Комментарии закрыты.