Джозеф Ванн, профессор в Центре им. Маршалла
Фотографии Ассошиэйтед Пресс
Если посмотреть на нынешнюю глубину и масштабы китайской деятельности в Европе – имеется в виду деятельность Китая в экономической, научной, культурной, политической, академической и социальной сферах по всей Европе – то увидите, что картина похожа на настольную игру «Го» (известна также под названием «Вэйчи»). Тем, кто не знаком с этой игрой, необходимо только знать, что игра основана на стратегии, а ее цель – окружение противника. Будучи игрой более сложной, чем шахматы и, по оценкам, с большим вариантом ходов, чем количество атомов во вселенной, «Го» представляет собой комбинацию генеральных стратегий, оперативного искусства и тактических битв, которые реализуются на игровой доске одновременно. В отличие от шахмат, где все фигуры ставятся на доску в начале игры, в «Го» фигуры добавляются по ходу игры – точно так же, как китайское наступление на Европу начиналось и продолжается в настоящее время.
Следует рассмотреть параллели между игрой в «Го» и деятельностью Китая в Европе. «Го» – это почитаемая в китайской культуре игра, в которую играют не одно столетие. Она часто упоминается в учениях Конфуция и Сунь Цзы. Она даже использовалась для того, чтобы придать смысл революционной стратегии Мао, стоящей за его Великим походом. Говорят, что бывший госсекретарь США Генри Киссинджер придерживался идеи понимания игры в контексте понимания стратегии Китая.
Также как и в игре в «Го», сотрудничество Китая в Европе представляет собой стратегию окружения оппонента на поздних этапах игры. По всей Европе Китай активно занимается приобретением компаний, инфраструктурными проектами, академическим сотрудничеством, заключением соглашений в сфере исследований и развития, спонсированием аналитических центров и участием в «дипломатии панды». Все эти виды деятельности щедро финансируются и планируются под контролем руководства Коммунистической партии Китая (КПК). В число приобретаемых Китаем европейских предприятий входят компании, работающие в различных сферах – от энергетики и передовых технологий до здравоохранения. Однако, в последнее время все больше уделяется внимания сектору чувствительных высоких технологий. В любых формах китайского сотрудничества в Европе степень влияния и надзора госорганов Китая очень высока.
Давая оценку деятельности Китая в регионе, важно понимать, что это не просто китайские инвестиции или приобретение китайцами европейских компаний. За этим стоит гораздо большее, а именно влияние и эффективное применение «мягкой силы». Убедительным подтверждением этого является то, что Пекин важное значение придает рабочему отделу «Единый фронт», созданному с целью контроля за операциями влияния, проводимыми КПК. Широко известные средства дезинформации и пропаганды Китая, отточенные до совершенства у себя в стране, теперь применяются в Европе. По имеющимся данным, Китай вложил 3,5 млрд. долл. США в европейские медийные платформы, что дало ему уникальные возможности влиять на медийный контент. Исследование, проведенное базирующейся в Праге неправительственной и некоммерческой организацией АМО, детально исследует взаимосвязь между китайскими инвестициями в европейские СМИ и последующим переходом от негативной и нейтральной тональности при освещении событий в Китае к исключительно положительной.
Проникновение Китая в европейские СМИ – лишь один из примеров такой методологии стратегического окружения. В 2019 г. Европарламент поднял вопрос относительно проекта «Безопасный город» в Сербии, который, по сути, представляет собой высокотехнологичную систему наблюдения для правоохранительных органов, основанную на передовой технологии распознания лиц, разработанной китайской компанией «Хуавей» и произведенной китайским госпредприятием «Хиквижн». В этом случае вопросы в основном касались того раздела китайского закона о национальной безопасности, который требует, чтобы компании передавали в разведслужбы Пекина имеющиеся в их распоряжении данные.
Вопросы о том, как эти вроде бы разрозненные проекты поддерживают стратегию Пекина «Один пояс, один путь», заслуживают отдельного исследования. Однако компартия Китая – это отнюдь не прозрачная организация. В отличие от западных демократий, авторитарный и централизованный механизм управления в Пекине позволяет КПК поощрять или принуждать госпредприятия к следованию инвестиционным стратегиям, цели которых совпадают с целями ее долгосрочной национальной стратегии. В результате, Пекин в состоянии спланировать национальные усилия в глобальном масштабе для достижения своих стратегических целей. Возможно, наиболее ярким примером является недвусмысленная направленность инвестиций в европейские компании или приобретения, напрямую поддерживающие генеральный промышленный план «Сделано в Китае 2025», нацеленный на превращение Китая в технологическую супердержаву.
Если посмотрим на опыт США, то увидим, что плата за деловое сотрудничество с Китаем была просто огромной. Компании, стремившиеся получить быструю отдачу от инвестиций, добровольно передавали китайским компаниям неисчислимые объемы интеллектуальной собственности в качестве платы за возможность работать в Китае. Надежды на то, что им удастся получить благоприятные торговые условия или разработать новые технологии, оказались близоруким подходом. Упорное стремление Пекина заставить иностранные компании отказаться от своей интеллектуальной собственности в качестве условия ведения бизнеса избавило китайские компании от необходимости длительного и дорогостоящего процесса проведения исследований и разработок. Совокупный эффект от получения технологических знаний в многочисленных отраслях бизнеса позволил Пекину ускорить развитие китайской экономики в невероятно короткие сроки, чего он вряд ли смог бы добиться самостоятельно.
Это отнюдь не означает, что китайцы недостаточно умны. Они чрезвычайно умны и очень прагматичны в понимании того, как функционируют западные демократии. За последние два десятилетия Пекин отлично использовал в своих целях слабые и уязвимые места западных правительств и деловых кругов. КПК имеет централизованное правление, что позволяет ей сосредоточить ресурсы на выполнении поставленной задачи, как это делают крупные глобальные бизнес-конгломераты. Это позволяет Пекину в приказном порядке распределять роли и обязанности между китайскими компаниями и различными государственными органами.
Однако, глядя на общую картину, становится понятно, что дело не столько в том, насколько умны китайцы, сколько в том, насколько неосмотрительными оказались западные страны. Обычно период в 20-30 лет составляет одно поколение людей. Похоже, что Запад как единый механизм страдает от поколенческой динамики, мешающей его способности играть в долгосрочную стратегическую игру. Сегодняшние западные политики и крупные бизнесмены, как правило, более молодые и принадлежат к поколению людей, выросших после окончания холодной войны. Понимание этого привело к тому, что нынешний основанный на правилах миропорядок, которому уже более 70 лет, не до конца осознается и ценится и не является ключевым фактором при принятии долгосрочных политических и экономических решений.
Аналогичным образом, Пекин демонстрирует пренебрежение правилами и соглашениями, которые он находит неудобными для себя, причем за это он десятилетиями не нес никакой ответственности. Это отсутствие подконтрольности становится все более явным и заслуживает внимания со стороны западных лидеров. Создание островов в Южно-Китайском море беспрепятственно продолжается. После того, как в 2016 г. Китай проиграл арбитражное дело по ситуации в Южно-Китайском море в соответствии с Конвенцией ООН по морскому праву, он просто проигнорировал решение арбитража. В другом случае, Великобритания призвала Пекин к ответу за нарушение условий китайско-британской совместной декларации 1984 г., гарантирующей Гонконгу права и свободы после его перехода под управление Китая в 1997 г. В своем заявлении Великобритания прямо указала: «Решение Пекина ввести радикальные изменения по ограничению участия в избирательном процессе Гонконга представляет собой еще одно безусловное нарушение юридически обязательной китайско-британской совместной декларации … частью политики по притеснению и подавлению любой критики в отношении действий Китая». Лишение свободы одного миллиона уйгурских мусульман и жестокое обращение с многочисленным уйгурским населением в провинции Синьцзян является еще одним примером позиции безнаказанности Пекина, нарушающего международные нормы.
Газетный киоск в Гонконге со сложенными экземплярами газеты «Apple Daily» с фотографией гонконгского медиамагната Джимми Лай, арестованного в 2020 г. в соответствии с новым китайскими законом о национальной безопасности. Этот закон заставил издание прекратить работу.
Другие примеры пренебрежения к международному праву не менее возмутительны. По данным Агентства США по кибербезопасности и безопасности инфраструктуры (CISA), приписываемая китайскому правительству киберактивность была и по-прежнему остается нацеленной на промышленные компании и организации в США, в том числе в таких секторах как здравоохранение, финансовые услуги, оборонный комплекс, энергетика, правительственные учреждения, химическая промышленность, производство критически важной продукции (включая автомобильную и аэрокосмическую), коммуникации, информационные технологии (включая поставщиков услуг внешнего управления), международная торговля, образование, видеоигры, религиозные организации и юридические фирмы. CISA также выявило, что Китай проводит по всему миру операции похищения интеллектуальной собственности и чувствительной информации у критически важных инфраструктурных организаций, включая медицинские и фармацевтические исследовательские центры, работающие над средствами противодействия пандемии COVID-19.
Китай присоединился к Всемирной торговой организации немногим более 20 лет назад и уже зарекомендовал себя в качестве представляющего опасность экономического субъекта. Сейчас, когда в зависимости от механизма оценки, Китай считается крупнейшей или второй крупнейшей экономикой мира, его роль на экономическом поле боя неоспорима. Это остро ставит вопрос о том, что нас ждет в будущем. Огромная зависимость от китайских цепочек поставок особенно проявилась в Европе и других регионах мира во время пандемии COVID-19. Однако, пандемия совсем не должна была стать для нас отрезвляющим сигналом. Многое из того, что делает Китай, должно вызывать у нас беспокойство, но мы неспособны видеть это как комплексное явление, что снижает наше восприятие серьезности действий Пекина и их последствий для Европы.
Подводя итоги произошедших за последние 20 лет событий, становится ясно, что мы все вместе позволили Пекину диктовать свои правила в этой нечестной игре. Мы безрассудно ожидаем, что со временем произойдут какие-то позитивные перемены. К сожалению, никаких позитивных изменений не происходит, и мы имеем дело с еще более осмелевшим и сильным Пекином, продолжающим и дальше пользоваться наивностью Запада. И снова текущие события заставляют нас вспомнить поговорку: «Надежда – это не стратегия». Сохранение ключевых европейских ценностей не должно стать предметом переговоров. И осознание этой реальности прямо сейчас является неизбежным стратегическим императивом.
Комментарии закрыты.