Разоружение, демобилизация и реинтеграция были заточены под конкретную ситуацию
капитан Эндрю Апшоу, Сухопутные силы США
Окончательное разоружение, демобилизация и реинтеграция (РДР) группировок, которые прежде поддерживали насилие, является ключевым долгосрочным решением любого конфликта, и, особенно, конфликта в Северной Ирландии. Процесс РДР дает политикам больше свободы для маневра, когда само насилие и средства его осуществления уже больше не являются факторами в сложившейся ситуации. В случае с Северной Ирландией намерение состояло в разоружении военизированных организаций и в том, чтобы их членов, ранее принимавших участие в насилии, мирно политически и экономически интегрировать в общество. Как отмечает Алпаслан Озердем из Центра по вопросам доверия, мира и общественных отношений при Университете Ковентри, официальное окончание состояния враждебности в конфликте еще не гарантирует длительный мир, а скорее является сигналом к началу долгого и сложного миротворческого процесса. В результате этого процесса появляется большое количество бывших комбатантов, которых необходимо интегрировать в общество, а многие общества, включая Северную Ирландию, не имеют достаточной экономической мощи, чтобы интегрировать большое количество рабочей силы. Озердем также отмечает, что, не имея работы или какой-то новой роли после окончания конфликта, беспокойный бывший комбатант может решить возобновить насильственные действия, тем самым поставив под угрозу стабильность жизни окружающих. Учитывая большое количество бывших комбатантов и относительно небольшое население, этот тезис особенно применим к Северной Ирландии. В настоящее время опасность неудачной попытки реинтегрировать бывших боевиков очевидна в таких зонах конфликта, как Ирак и Афганистан.
РДР в Северной Ирландии
Процесс роспуска вооруженных формирований в Северной Ирландии был согласован и проведен при участии Независимой международной комиссии по разоружению (НМКР). Эта организация была создана в результате подписания в 1998 г. т.н. Соглашения Страстной Пятницы. Позднее соответствующие положения были введены в законодательство Ирландии и Великобритании. Эту комиссию возглавляли отставной канадский генерал Джон де Частелейн, финский генерал-майор Тауно Ниеминен и посол Дональд Джонсон из США. НМКР следила за выполнением РДР в Северной Ирландии с 1998 г. до 28 марта 2011 г., когда был представлен заключительный отчет.
До создания НМКР требование разоружения было основным препятствием на пути к прогрессу, поскольку, как пишет Джордж Митчелл в своей книге «Заключение мира», партии лоялистов – Юнионистская партия Ольстера, Демократическая юнионистская партия и Юнионистская партия Великобритании требовали роспуска вооруженных формирований до продолжения переговоров. Это требование оставалось препятствием вплоть до заключения Соглашения Страстной Пятницы. Митчелл был специальным посланником США в Северной Ирландии и основным архитектором этого соглашения. Перед лицом нависшей угрозы возобновления широкомасштабного насилия желание продолжить переговоры возобладало. Требование разоружения оставалось препятствием, поскольку владение оружием само по себе было одним из самых больших «козырей» на переговорах. Сдав оружие, эти группировки потеряли бы рычаг давления. Нил Джарман, директор Института исследования конфликтов, говорит, что этот аргумент был особенно важен в случае с Временной Ирландской Республиканской Армией (ВИРА), которая сопротивлялась идее разоружения больше, чем другие полувоенные группировки, поскольку их вооружение и продемонстрированная способность совершать акты насилия как в Северной Ирландии, так и в остальных частях Великобритании, были основными рычагами давления на переговорах, которые нельзя было заменить ничем другим. ВИРА также хотела сохранить оружие для того, чтобы убедиться, что мирное соглашение было действительно стабильным и постоянным, и что другие стороны соглашения также готовы были его соблюдать. Преждевременная сдача оружия сделала бы её уязвимой для нападения. Подобной логики придерживались также и остальные группировки, сотрудничавшие с республиканцами, такие как Ирландская национальная освободительная армия (ИНОА), а также лоялистские группировки. Однако, в отличие от ВИРА, эти группировки не были тесно связаны с какой-либо политической партией, например, «Шинн Фейн», и поэтому шансы, что они смогут войти в состав любого будущего правительства, были почти нулевыми.
Проверка количества и мест нахождения оружия военизированных группировок было проблематичным по ряду причин, включая долгое время, в течение которого оружие находилось в руках группировок, а также постоянные расколы в них. Отсутствие отчетности за оружие представляет собой постоянную проблему, особенно в связи с продолжающейся насильственной деятельностью диссидентов-республиканцев (НДР). В соответствии с докладом НМКР в 2011 г., «Процесс разоружения все еще не окончен, поскольку вооруженные и полувоенные группировки все еще владеют самым разнообразным оружием». Кроме того, между республиканскими и лоялистскими группировками существуют различия с точки зрения их возможности эффективно вести учет имеющегося в распоряжении оружия. Как заявили Полицейская служба Северной Ирландии (ПССИ) и бывший член ВИРА, большинство вооружения для полувоенных республиканских группировок было поставлено режимом бывшего ливийского лидера Моаммара Кадафи, и провести его учет и инвентаризацию было довольно легко. Лоялистские группировки не имели такого государства-спонсора, и их члены зачастую сами раздобывали себе оружие и боеприпасы. Лоялист Колин Халлидей, бывший членом Оборонной ассоциации Ольстера (ОАО), сказал автору этой статьи: «Прежде, чем разоружаться, нам пришлось собраться вместе и поговорить с людьми … поскольку у нас были подразделения и вооружения по всей стране. Мы не были похожи на британскую армию. Мы не знали, сколько оружия на руках у людей. Люди имели возможность самостоятельно добывать себе оружие».
Члены ПССИ и бывшие члены республиканских и лоялистских полувоенных группировок подтвердили, что оружие остается в Северной Ирландии. Остатки оружия служат не только в качестве потенциальной страховки группировок, которые им обладают, но они могут также случайно попасть в руки насильственных диссидентских группировок, что будет представлять существенную проблему в плане безопасности. Здесь не имеется в виду, что разоружение проводилось нехотя, просто сдать абсолютно все запасы оружия, оставшиеся после конфликта, было невозможно, да и не было нужно для того, чтобы процесс РДР продвинулся вперед. Напротив, сдача оружия, хотя и неполная, послужила первым шагом, за которым двинулся вперед весь процесс.
Хотя какая-то часть оружия остается в руках различных полувоенных группировок, считается, что создание атмосферы доверия между участниками конфликта намного важнее, чем полная сдача оружия. Как вспоминает Майкл Кулберт, бывший член ВИРА, а ныне директор местной организации «Coiste na nIarchimí», многие республиканцы думали: «Почему столько шума из-за оружия? Мы сможем еще достать. В течение 30 лет мы постоянно получали оружие … РПГ, ракеты класса «земля-воздух», тяжелые пулеметы. Проблема не в том, чтобы достать оружие, а в том, чтобы его не использовать. И вот здесь важно доверие. И британское правительство поверило республиканцам, с которыми вело переговоры». С таким подходом согласились бывшие члены ИНОА, Добровольческих сил Ольстера (ДСО) и ОАО, которые утверждали, что на самом деле оружие достать легко, даже если изначальные склады сдать или со временем забыть о них, поскольку каждая группировка создала устойчивую сеть и схему поставок, которые не уничтожит никакое мирное соглашение. Кроме того, многие бывшие участники полувоенных организаций заявляли, что, хотя, по их мнению, значение обладания оружием не было таким уж важным, как многие считают, оно было и остается важным для тех, кто рисковал своей жизнью и свободой, поддерживая и охраняя склады с оружием.
Помимо попыток провести полное разоружение, НМКР сделала все, чтобы с уважением отнестись к пожеланиям отдельных группировок относительно самой процедуры сдачи оружия:
•Хочет ли группировка сдать оружие публично или в конфиденциальной обстановке.
•Хочет ли группировка, чтобы были установлены камеры и присутствовали свидетели.
•Кто первым публично объявит о факте разоружения – сама группировка или комиссия (учитывая обязательство проинформировать два правительства о том, что сдача оружия имела место).
По данным НМКР, все, кроме одной группировки, предпочли сдать оружие в конфиденциальной обстановке. Предотвращение утечки информации было одним из наивысших приоритетов. Учитывая тот факт, что еще оставались не сданными целые склады оружия, и то, что диссидентские группировки продолжали свою деятельность и существовал риск возобновления насилия, НМКР посчитала, что публичное сообщение об этом может привести к нападениям на группировки, которые рискнули участвовать в мирном процессе, что поставит под угрозу будущие усилия по разоружению.
Пять лет спустя после Соглашения Страстной Пятницы была создана Независимая мониторинговая комиссия (НМК) для оказания помощи в процессе РДР, а именно для урегулирования вопросов, которые не были решены Соглашением Страстной Пятницы. НМК была учреждена в апреле 2003 г. правительствами Великобритании и Ирландии после принятия совместной декларации и начала работать в начале 2004 г. Продолжал сохраняться довольно высокий уровень насилия, наблюдалось отсутствие доверия в недавно созданных институтах и были искренние сомнения в том, что это соглашение продержится длительное время. Кроме того, к 2004 г. полувоенные группировки так и не сдали все свое оружие. НМК служила средством продвижения вперед процесса РДР и привнесения атмосферы доверия в Соглашение Страстной Пятницы. За все время своего существования НМК выпустила 26 докладов, разделенных на две категории – действия полувоенных группировок и нормализация обстановки безопасности. И, тем не менее, окончательное мирное соглашение не было подписано вплоть до 2007 г.
Хотя создание НМК было вызвано чрезвычайными обстоятельствами, не все происходящие события носили отрицательный характер. Например, как республиканские, так и лоялистские группировки в целом приняли и выполняли процедуру сдачи оружия и согласились с тем, что законные юридические и полицейские функции будет выполнять правительство Северной Ирландии. Заявления партии «Шинн Фейн», сделанные по этому поводу в январе 2007 г., имели особое значение. Вместе с тем, несмотря на эти позитивные шаги, насилие сохранялось; однако, похоже, что его природа изменилась по мере того, как сектарианское насилие со стороны полувоенных группировок было перенаправлено в новое русло – против отдельных физических лиц, вовлеченных в «антисоциальную» деятельность, например, торговлю наркотиками. В этом смысле уровень насилия был выше у группировок лоялистов, чем у республиканцев, и это насилие было сосредоточено на их собственных общинах, а не за их пределами. НМК также наблюдала различия между группировками республиканцев и лоялистов в том, как они приспосабливались к новым условиям; в конечном итоге, лоялисты оказались менее способными принять новую ситуацию и приспособиться к ней, чем республиканские группировки. Описывая трудности приспособления к новым реалиям после того как период конфронтации закончился, бывшие члены полувоенных лоялистских группировок подтвердили эти выводы.
В большой степени выводы из наблюдений НМК совпадали с реальными фактами. Политическое крыло республиканского движения, а именно «Шинн Фейн», дало возможность ВИРА и примкнувшим к ней группировкам перевести свои усилия в русло политического процесса. Их военные структуры облегчили этот переход и его сохранение. Многие лоялистские группировки не имели такой политической «полосы торможения», куда можно было бы направить энергию своих недовольных членов, да и поддержки среди населения у них не было, во всяком случае такой, как у республиканцев. Таким образом, перенаправить энергию в область политики не удалось, а возможно, такие попытки даже и не предпринимались, что оставило многим группировкам выбор – заняться преступной деятельностью или все время быть начеку и ожидать нападений. Кроме этого, была вновь восстановлена исполнительная власть на местном уровне путем передачи полномочий, что, по наблюдениям НМК, произошло в основном за счет широкомасштабного снижения насильственной деятельности военизированных группировок, вследствие чего сама по себе снизилась напряженность между политическими партиями Северной Ирландии.
Когда была основана НМК, британская армия все еще удерживала значительную власть в Северной Ирландии, ассоциировавшуюся с борьбой с терроризмом и поддержанием общественного порядка, которую она не могла себе позволить в других частях страны. В 2003-2004 гг. на 24 базах в Северной Ирландии было размещено в общей сложности 14 тыс. военнослужащих. Кроме того, военные также располагались на многочисленных полицейских участках, смотровых вышках и станциях мониторинга связи; в отношении североирландских группировок у армии были специальные полномочия по борьбе с терроризмом. Такое положение было особенно уникальным, поскольку армия поддерживала боевую готовность внутри собственной страны и обладала полномочиями, которые даются только в военное время, и это серьезно отличалось от статуса армии во всех остальных частях Великобритании. Были введены особые юридические полномочия, согласно которым арестованные за преступления в этот период члены полувоенных группировок осуждались не судом присяжным, а одним судьей. Трудно сказать, были ли таки суды на самом деле несправедливыми, но интервью, проведенные с членами полувоенных группировок ВИРА, ДСО, ОАО и ИНОА, показывают, что суды без участия присяжных усугубили чувство несправедливости у обеих сторон конфликта, как подчеркнул бывший осужденный член ОАО Халлидей, заметивший, что если бы «его судьбу решали 12 обыкновенных людей, то у него, возможно, был бы шанс».
С августа 2005 г. по июль 2007 г. осуществлялась программа нормализации положения в сфере безопасности, а НМК осуществляла мониторинг ее реализации. В течение этого процесса назначение присутствия британских военных в Северной Ирландии и их антитеррористическая роль коренным образом изменились. Вместо того, чтобы следить за размещением боевых подразделений, как раньше, теперь их присутствие вошло в нормальное русло, как чисто по внешним признакам, так и в плане проводимых операций. Большинство наблюдательных пунктов и вышек были убраны, а частое вертолетное патрулирование было значительно сокращено или вообще прекращено. Нормализация обстановки в сфере безопасности, возможно, была одним из наиболее значительных достижений процесса РДР, поскольку реальные полномочия по борьбе с полувоенными группировками и террористической деятельностью наконец то были переданы в руки гражданских властей, а именно ПССИ (официальное название – Королевская полиция Ольстера). В конечном счете, это была самая длительная операция британской армии в истории, и, хотя она широкими кругами населения признавалась борьбой с терроризмом, она породила массу недовольства и внесла свой вклад в повстанческое движение и обострение ситуации в плане безопасности.
После ратификации Соглашения Страстной Пятницы на референдумах в Северной Ирландии и Ирландской Республике ожидалось, что полувоенные организации в основной своей массе сложат оружие. Учитывая связи ВИРА с «Шинн Фейн» и благодаря политической расстановке сил на них оказывалось большее давление с требованием разоружиться, чем на другие группировки. Вместе с тем, ВИРА также осознавала, что их запасы оружия были уж очень полезным «козырем» на переговорах, чтобы его отдавать, не говоря уже том, что сдача оружия была бы похожа на капитуляцию. По этим причинам ВИРА официально не соглашалась сдать оружие вплоть до 2005 г., когда прошло уже семь лет после подписания Соглашения Страстной Пятницы. До того времени никакие другие группировки также не начали полномасштабный процесс сдачи оружия. Однако, позже, в соответствии с соглашением с британским правительством, им был установлен конечный срок сдачи оружия – до февраля 2010 г. При этом правительство Великобритании пошло на уступку, согласившись не использовать сданное оружие в проходившем судебном расследовании преступлений, совершенных за время повстанческих действий. Помимо ВИРА это соглашение также касалось таких группировок, как ДСО, ОАО, Ассоциация обороны Ольстера (АОО), ИНОА и Официальная ирландская республиканская армия. Любое оружие, обнаруженное после февраля 2010 г., должно было быть использовано в проходившем в то время судебном расследовании и в будущих расследованиях в качестве улики преступления. По мере того, как ПССИ продолжала проводить уголовное расследование, тот факт, что существовала совершенно реальная возможность обнаружения несданных запасов оружия, «дамокловым мечом» висела над головами многих бывших полувоенных группировок по обе стороны конфликта – как уже осужденных, так и никогда не получавших обвинений в преступлениях. Лучше всего об этом сказал Халлидей: «Как можно осуществить полный спектр мероприятий РДР, если через два года кто-то постучится к тебе в дверь и скажет: «Мы забираем тебя за преступление, которое ты совершил 40 лет назад». Такое положение вещей отнюдь не способствует процессу РДР».
Хотя процесс сдачи оружия проводился в основном группировками, вовлеченными в Соглашение Страстной Пятницы и проходящий мирный процесс, никто не обращал внимания на тот факт, что полувоенные организации продолжали существовать и сохраняли свой кадровый состав, командную структуру и в целом свою военную природу. В этих соглашениях не содержалось формального требования распустить полувоенные организации, и, как считает Джарман, у них не было никакого стимула к роспуску, поскольку все основное внимание было сосредоточено именно на сдаче оружия. И даже если какая-то организация заявляла о своем роспуске, то это трудно было доказать, а власти можно было легко ввести в заблуждение. Подтверждение такой ситуации можно найти в отчете о деятельности полувоенных группировок, подготовленном в октябре 2015 г. ПССИ и Британской службой внутренней контрразведки и безопасности (МИ-5). Хотя в отчете подтверждается существование полувоенных организаций и их структур, там также указывается, что совсем не обязательно, что у этих организаций есть возможности и боевой потенциал, поскольку эти организации «вряд ли сумеют возродить те возможности, которые у них были на пике их деятельности». Кроме того, способность группировки генерировать боевой потенциал зависит от сплоченности ее членов и способности контролировать и направлять ее членов в русло действия или бездействия. Эта сплоченность и сохранение командования и управления также влияет на способность руководства убеждать членов группировок в целесообразности мирных инициатив, что и было сделано в различных группировках с разной степенью успеха. Это было резюмировано в отчете ПССИ/МИ-5: «В структурах этих групп разная степень сплоченности. Однако, руководство ни одной из этих группировок не имеет полного контроля над деятельностью своих членов; имеет место обычная несанкционированная деятельность, включая действия, которые прямо противоречат инструкциям руководства».
Хотя тот факт, что организационно-командная структура этих группировок продолжает существовать, может рассматриваться как негативное явление, это может служить на пользу процесса РДР. В случае с Северной Ирландией, ПССИ и МИ-5 полагают, что эти структуры способствовали тому, чтобы убедить членов многих группировок присоединиться к мирному процессу и разоружению. Более того, ключевые полувоенные группировки смогли осознать сокращение силы своих организаций и предотвратить возвращение большинства своих членов к насильственной деятельности и их присоединение к отколовшимся группировкам НДР. Если бы у руководства группировок не было возможности влиять на своих членов, то, скорее всего, нынешний уровень угрозы был бы гораздо выше. В интервью с представителем полицейского управления Тимом Маирсом выяснилось, что, хотя полувоенные группировки в Северной Ирландии остаются запрещенными организациями, ПССИ больше не классифицирует их как угрозу миру и поэтому больше не выделяет большие ресурсы для борьбы с ними. А это фактически означает признание роли этих группировок в поддержании мира.
Несмотря на то, что процесс сдачи оружия способствует снижению боевого потенциала полувоенных группировок, также следует принимать во внимание другие факторы, такие как старение членов группировок. Это влияет на желание и мотивацию бойцов идти по пути вооруженного конфликта не только физически, но и психологически, поскольку долгие годы насилия, потеря друзей и родственников и отрицательный эффект насилия на их общины снизили желание членов этих группировок вновь браться за оружие. Как считает Джарман, многие бывшие бойцы просто устали от боевых действий и будут и дальше способствовать снижению насилия – по крайней мере, это относится к тем группировкам, которые стояли у истоков повстанческого движения. Кроме того, многие молодые люди в Северной Ирландии менее склонны к насильственным действиям, чем их предки. У них нет такого личного опыта, который бы побудил их взять в руки оружие, и они воочию убедились в преимуществах мира перед войной. Во время конфликтов у молодых людей часто возникает мотивация присоединиться к ним, если конфликт затрагивает их лично, или исходя из убеждений, но, когда военного конфликта нет, мотивация естественным образом снижается. Это не означает, что эти организации потеряли статус в своих общинах – они его сохранили – однако, насильственный аспект их деятельности, в большинстве своем, остался в прошлом. Джарман далее замечает, что вместо того, чтобы подталкивать молодых людей к участию в вооруженной борьбе, большинство организаций сейчас сосредоточены на политической деятельности, а не на криминальной или полувоенной активности, которая является более распространенной среди диссидентских группировок.
Перспективы на будущее
Из реализации процесса РДР и ситуации в Северной Ирландии можно извлечь много тем для обсуждения и выводов. Процесс РДР в Северной Ирландии состоялся, хотя и не совсем таким образом, каким он в идеале был задуман. Вместо того, чтобы быть осуществленным в четком задуманном порядке – разоружение, демобилизация, реинтеграция – эти шаги осуществлялись параллельно или одновременно по мере того как подписывались мирные договоры и последующие соглашения. Последовательность была именно такой, какая соответствовала конкретной сложившейся ситуации.
В Северной Ирландии процесс РДР касался борьбы, которая никогда не была объявлена вооруженным конфликтом, хотя многие считали, что ее следует называть именно таковым. Многие политические заключенные, которым не были предоставлены права и привилегии военнопленных ни во время конфликта, ни после него, как это оговорено в Женевской Конвенции, требовали, чтобы их классифицировали как повстанческие силы, участвовавшие в признанной гражданской войне, а не как уголовников, учинивших внутренние беспорядки. Хотя эти возмущения находят отклик в общине бывших заключенных из числа членов полувоенных группировок, они не достигают такой силы, чтобы поставить под угрозу прогресс, достигнутый более 20 лет назад. Принимая во внимание преклонный возраст этих бывших заключенных, вряд ли их возмущения будут представлять угрозу в будущем.
Разоружение произошло в такой степени, которая была приемлемой для всех сторон, участвовавших в мирных переговорах, но это не означало, что абсолютно все оружие было сдано. Наоборот, запасы оружия, хранимые бывшими или действующими полувоенными организациями, остались нетронутыми. Но что более важно, разоружение, даже в тех пределах, в которых оно произошло, больше было мерой укрепления доверия, чем способом понизить реальную боевую эффективность участников конфликта.
Несмотря на то, что боевые действия имели место во многих странах, большинство из них проходили в Северной Ирландии. Это означало, что большинство участников боевых действий воевало в тех районах, в которых они выросли. В этом смысле «реинтеграции» как таковой не существовало в том виде, в каком она подразумевается, когда бойцы возвращаются домой с фронта. Что касается заключенных, то их интеграция происходила по-разному в зависимости от того, на чьей стороне воевал заключенный. Заключенные-республиканцы имели гораздо более высокий статус в своих общинах, а также в политическом аппарате «Шинн Фейн», что позволило им перенаправить свою энергию в политическое русло. Заключенные-лоялисты не имели такой широкой поддержки в своих общинах, и довольно часто семьи от них отказывались из-за того, что после освобождения они не получали легальную профессию, например, военного или полицейского. Хотя эти две группы различны, они обе ощущают недовольство из-за того, что судимость не позволяет им устроиться на работу, купить страховку или свободно путешествовать по стране. Они полагают, что ситуация изменится, если их будут классифицировать как военнопленных, а не как уголовников.
На принятие мирного процесса очень сильно влиял статус заключенных с обеих сторон. Как указывает Джарман, политические заключенные насчитывали 400-500 человек из общего числа 25-30 тыс. заключенных, находившихся в тюрьмах за весь период борьбы с повстанцами. Подавляющее большинство заключенных не было квалифицировано как политические заключенные. Учитывая, что численность населения Северной Ирландии составляет примерно 1,8 млн. человек, количество в 25-30 тыс. заключенных означает, что пострадала практически каждая семья в стране. Кроме того, те, кого осудили за преступления, совершенные до подписания Соглашения Страстной Пятницы, получали максимальный тюремный срок два года, независимо от того, какое преступление было совершено. Однако, их могли выпустить досрочно, но с тем условием, что если потом их обвинят в преступлениях, связанных с сектарианской деятельностью, то их немедленно осудят на полный срок. Такая практика была особенно эффективной в предотвращении возврата к реваншизму бывших членов полувоенных группировок. С тех пор, как была разработана программа досрочного освобождения, очень немногие совершали новые преступления и опять возвращались к полному сроку заключения. Важно отметить, однако, что эта программа ни в коей мене не была амнистией. ПССИ до сих пор расследует преступления, когда появляются новые доказательства – ДНК или другие – так что преступления совершенные, но за которые еще не наступило наказание, висят над головами многих бывших заключенных, мешая им полностью интегрироваться в общество.
В своих интервью бывшие заключенные не рассматривают серьезно угрозу, исходящую из НДР, а также вероятность возобновления враждебных действий. Большинство опрошенных называло их любителями без твердых убеждений, которые, в лучшем случае, занимались позерством. НДР и диссидентские лоялистские группировки рассматриваются как нечто большее, чем просто уголовные банды, маскирующиеся под политические полувоенные организации, чтобы получить легальный статус. У всех сторон конфликта, похоже, наблюдается ситуация, когда желание сохранить мир перевешивает любой другой вариант, независимо от того, как накаляются политические страсти.
Конечно, процесс РДР в Северной Ирландии был проведен для установления этой уникальной обстановки безопасности. Регион наслаждается беспрецедентным миром со времен окончания повстанческого движения, и в этом несомненная заслуга этого процесса и огромных усилий мужчин и женщин, которые хотели прекратить войну и восстановить мир. И хотя время покажет истинную цену достигнутых соглашений, основы мира, заложенные процессом РДР, скорее всего выдержат любые попытки дестабилизации, которые их могут ждать в будущем.
Комментарии закрыты.