Война XXI века требует системы сдерживания XXI века
Полковник Джеффри В. Пиклер, Сухопутные войска США
Введение
После Второй мировой войны Соединенные Штаты и Советский Союз начали соперничать за власть и влияние во всем мире. Пока Советский Союз укреплял контроль над оккупированной им территорией, а США оказывали поддержку экономическим и политическим реформам в Западной Европе, возник другой тип войны. Если раньше в войнах участвовали сотни дивизий, которые вели бои на полях сражений протяженностью в тысячи километров, то сейчас мир поддерживается наличием не только крупных военных формирований, но и ядерного оружия. Риск обострения конфликта, превосходящего по масштабам и размаху все ранее происходившие события, привел к холодной войне, при которой обе страны соперничали между собой ниже грани традиционного конфликта. Чтобы не допустить перерастания холодной войны в «горячую», США стали проводить политику сдерживания.
Министерство обороны США определяет сдерживание как «предотвращение действий в силу существования достоверной угрозы неприемлемого противодействия и/или убежденности в том, что затраты на осуществление действий перевешивают предполагаемые выгоды». Эффективное сдерживание требует наличия потенциала, воли и способности к коммуникации для противостояния действиям противника путем угрозы недопущения или наказания. Обычные и ядерные средства сдерживания станут центральным компонентом безопасности США в течение последующих 50 лет, так как на пути к достижению своих стратегических целей США стремятся к предотвращению полномасштабной войны.
Большинство аналитиков сходятся во мнении, что благодаря сдерживанию удалось предотвратить глобальную войну между сверхдержавами. Тем не менее, сдерживание не привело к прекращению стратегического соперничества между США и Советским Союзом; оно просто отодвинуло его в такие области, которые ограничивали риск применения «неприемлемых ответных мер». Хотя обе сверхдержавы использовали тактику нерегулярных боевых действий для достижения стратегических целей, существующие технологические ограничения, в итоге, свели к минимуму эффективность и воздействие этой тактики. В настоящее время ситуация изменилась. Темпы технологических изменений, взаимозависимая глобальная сеть и всеобъемлющая информационная среда предоставляют государствам возможность достижения стратегических целей за пределами обычных военных действий. Начиная с Балтики и заканчивая Кавказом, Россия неоднократно демонстрировала, что с помощью нетрадиционных действий можно достичь стратегических целей, не опасаясь при этом неприемлемых ответных мер. Россия отразила происходящие в глобальной среде изменения в стратегии, в которой затраты, распределение ответственности и риск эскалации сведены к минимуму. Поэтому политика сдерживания, сосредоточенная исключительно на обычных и ядерных силах, более не является достаточной для ограничения российской агрессии.
В своих размышлениях о принципах сдерживания в XXI веке, бывший заместитель генерального секретаря НАТО Александр Вершбоу отметил, что сдерживание «требует эффективных, устойчивых возможностей и декларативной позиции, которые не оставляют у противника сомнений в том, что в результате агрессии его потери превысят выгоды, будь то короткое предупредительное обычное нападение, применение ядерного оружия первым для деэскалации обычного конфликта, кибератака на критическую инфраструктуру или гибридная кампания по дестабилизации общественного устройства союзников». Нынешняя позиция США по сдерживанию не учитывает операционную среду XXI века. Для обеспечения жизнеспособности сдерживания необходимо расширить сферу его применения для борьбы с обычными и нетрадиционными нападениями.
Эволюция принципов сдерживания
Знаменитый американский ядерный стратег Бернард Броуди писал: «До настоящего времени главной целью нашего военного учреждения была победа в войнах. Отныне его главной целью должно быть их предотвращение». После Второй мировой войны вооруженные силы США начали массовую демобилизацию. Страна хотела получить дивиденды за мир после того, как во время Второй мировой войны военные расходы составили почти 4 трлн. долл. США, что составило 36% валового внутреннего продукта США, согласно данным Исследовательской службы Конгресса США. США восполнили сокращение вооруженных сил за счет монополии на ядерное оружие и таких альянсов, как НАТО, основной причиной создания которого является «сдерживание советского экспансионизма». Эти изменения в стратегической ситуации побудили США принять политику сдерживания, основанную на небольшой численности обычных вооруженных сил, сильной системе альянсов и растущем арсенале ядерного оружия.
По мнению теоретика сдерживания Томаса Шеллинга, сдерживание – это не война, а «искусство принуждения и запугивания». Теория сдерживания признает два основных подхода. Сдерживание путем недопущения основано на способности сдерживать действия, гарантируя их невыполнимость или маловероятность успеха. Сдерживание путем наказания предполагает суровые санкции, как смертоносные, так и экономические или информационные, в случае нападения. В обоих случаях основополагающими являются четко определенные национальные интересы, или «красные линии», которые обычно указываются в документах по национальной безопасности и доводятся до сведения руководства. Шеллинг утверждал, что эффективная политика сдерживания должна сочетать в себе способность и готовность побеждать на всех уровнях эскалации с потенциальным противником, сохраняя при этом открытые каналы коммуникации для передачи четких и прямых сообщений с целью предотвращения непреднамеренной эскалации.
Оценивая стратегическую обстановку после корейского конфликта, администрация президента США Дуайта Эйзенхауэра решила кодифицировать стратегию сдерживания США, учитывая превосходство Советского Союза в обычных силах и растущий ядерный арсенал США. Эта новая стратегия, впервые озвученная госсекретарем США Джоном Фостером Даллесом в 1954 г., несла в себе угрозу «прямого, безудержного и широкомасштабного ядерного ответа в случае коммунистической агрессии, направленной, возможно, на центральные объекты экономической жизни противника». Эта точка зрения была сформулирована в документе о политике национальной безопасности 162/2. В нем говорилось о необходимости поддержания «сильной военной позиции с упором на способность нанести массивный ответный ущерб путем наступательной ударной мощи». Эта стратегия «массированного возмездия» была основана на «сдерживании путем наказания», позволяя США свести на нет обычное численное преимущество Советского Союза путем наращивания потенциала и четкого выражения воли для нанесения неприемлемого ущерба, в случае если Советский Союз или любой другой потенциальный агрессор предпримет какие-либо действия, угрожающие национальным интересам США.
По мере достижения Советским Союзом ядерного паритета с США и дальнейшего развития арсеналов и возможностей обеих держав, США были вынуждены пересмотреть эффективность своей политики сдерживания. Массированное возмездие было заменено на «взаимно гарантированное уничтожение» (ВГУ), но критики назвали ВГУ геополитическим пактом самоубийства, поскольку он ограничивал способность национального руководства контролировать эскалацию всех возникающих кризисов. Начальник штаба сухопутных войск США в отставке Максвелл Тейлор подверг резкой критике ориентацию США на ядерное сдерживание для предупреждения и реагирования на ограниченные формы войны. Стратегическая обстановка вновь изменилась, и США пришлось изменить свою военную стратегию для более эффективного сдерживания. После того, как Джон Ф. Кеннеди был избран президентом в 1960 г., он разработал стратегию «гибкого реагирования», которая предусматривала ряд военных и невоенных вариантов реагирования на провокации. Позднее стратегия «гибкого реагирования» была преобразована в «гибкие варианты сдерживания», которые остаются компонентом современной военной доктрины. В совместной публикации 5-0 она определяется как «заранее спланированные, ориентированные на сдерживание действия, предназначенные для предупреждения и влияния на действия противника». Целью гибких вариантов сдерживания является использование всех элементов национальной мощи для деэскалации возникающего кризиса и избежания начала полномасштабных боевых действий. В обеих концепциях «гибкого реагирования» и «гибкого сдерживания» признается, что стратегии сдерживания должны предусматривать нечто большее, чем угрозу ядерного уничтожения. Однако ни одна из них должным образом не учитывает нетрадиционные угрозы.
Стратегия сдерживания в холодной войне была эффективной, потому что США удалось предотвратить крупномасштабный конфликт между ведущими державами и удержать соперничество ниже порога войны. В статье для издания «War on the Rocks» Майкл Кофман пишет: «Эффективное ядерное и обычное сдерживание уже давно привело к тому, что Гленн Снайдер назвал парадоксом стабильности-нестабильности. Это означает, что чем стабильнее ядерный баланс, тем больше вероятность того, что державы будут вступать в конфликты ниже порога войны». Так было во время холодной войны и остаётся актуальным сегодня. В отчете Государственного департамента США от 1981 г. говорится о действиях, предпринятых Советским Союзом во время холодной войны, в частности: «контроль над прессой в зарубежных странах; открытую и частичную подделку документов; использование слухов, надуманных, измененных фактов и лжи; использование международных и местных подставных организаций; тайную работу радиостанций; использование научных, политических, экономических деятелей страны и представителей СМИ в качестве коллаборационистов для оказания влияния на политику страны». Однако эти усилия не принесли существенного стратегического эффекта из-за ограничений технологии и геополитической обстановки того времени. В настоящее время стратегическая ситуация вновь изменилась, и подобные действия оказывают все более значительное влияние на национальную безопасность США. Вмешательство России в президентские выборы в США в 2016 г. и утечка данных компании «Solar Winds» в 2020 г. свидетельствуют о том, что наши противники могут достигать стратегических целей в нетрадиционной среде. Поэтому настало время пересмотреть стратегии укрепления сдерживания и обеспечить их актуальность в XXI веке.
Сдерживание в нынешней стратегической ситуации
В стратегии национальной обороны США 2018 г. говорится, что «неизменной миссией Министерства обороны является обеспечение боеспособных вооруженных сил, необходимых для сдерживания войны и защиты безопасности нашей нации». Это означает, что прежняя стратегия времен холодной войны позволит сдерживать современные угрозы. Однако, как отмечает Марк Галеотти в своей недавней книге «Милитаризация всех средств»:
«Современный мир стал более сложным и, прежде всего, более неразрывно взаимосвязанным, чем когда-либо прежде. Раньше считалось догмой, что взаимосвязь останавливает войны. В какой-то мере так оно и было – однако факторы воздействия, которые приводили к войнам, никуда не делись, а вместо этого взаимосвязь превратилась в новое поле боя. Войны без военных действий, невоенные конфликты, ведущиеся с использованием всех других средств, начиная от подрывной деятельности и заканчивая санкциями, от мемов до убийств, могут стать новой нормой».
Эта взаимосвязь изменила стратегическую ситуацию, поставив под угрозу существующую стратегию сдерживания. Эндрю Ф. Крепиневич-младший в статье, опубликованной в 2019 г. в журнале «Foreign Affairs», пишет: «В совокупности, эти события приводят к неизбежному – и тревожному – заключению: самый большой стратегический вызов нынешней эпохи – это не возобновление соперничества великих держав и не распространение передового оружия, а ослабление способности к сдерживанию».
Кофман описал российский подход к войне, отметив: «Если война не является приемлемым вариантом, а прямая конкуренция бесполезна в свете преимуществ США, то рейдерские операции являются жизнеспособной альтернативой, которые со временем могут принести успех. Поэтому Россия стала играть роль партизана в международной системе. Она не стремится к территориальному господству, а совершает набеги для достижения своих политических целей». Россия потратила годы на совершенствование «рейдерства». Это резко отличается от того, как США подходят к вопросам ведения войны. Россия эффективно координирует общегосударственный подход к войне и работает над интеграцией всех элементов национальной власти для достижения своих стратегических целей. Ее успешные нетрадиционные операции охватывают «все конкурентное пространство», в том числе диверсионные, экономические, информационные и дипломатические средства, а также использование вооруженных сил», – писал Мейсон Кларк в своей работе для Института изучения войны в 2008 г. Вооруженные силы России также продолжают играть важную роль, приспосабливая свою основную доктрину для подготовки и оснащения к такого рода операциям. Начальник Генерального штаба России Валерий Герасимов в 2016 г. отметил, что изменились и сами «правила войны». Возросла роль невоенных средств в достижении политических и стратегических целей, и по своей эффективности они зачастую превосходят силу оружия». В статье для Института современной войны в Вест-Пойнте, Шандор Фабиан и Янис Берзиньш рассказывают, как это проявляется в тактике России, которая в ряде случаев придает второстепенное значение смертоносным операциям по сравнению с несмертоносными.
Подход США к сдерживанию остается в основном таким же, как и во время холодной войны. Акцент делается на модели обычного и ядерного сдерживания, основанной на передовых системах вооружений и развитии потенциала для сдерживания и, в случае необходимости, поражения равного противника на поле боя. Текущие усилия армии США по модернизации, как описано в «Стратегии модернизации армии на 2019 г.: инвестиции в будущее», на первое место ставят смертоносность на поле боя. При этом миллиарды долларов направляются на дальние высокоточные выстрелы, боевые машины следующего поколения, будущие вертикальные подъемные платформы, модернизацию армейских сетевых технологий, систем противовоздушной и противоракетной обороны и повышение возможностей отдельных видов оружия. Центры боевой подготовки сухопутных войск США продолжают обучать маневренные бригады противостоять равной угрозе на поле боя, оценивая способность каждого ротируемого подразделения к приближению и уничтожению «вражеской силы» с помощью огня и маневра. Учения бойцов сухопутных войск на уровне дивизий, корпусов и театра военных действий в основном сосредоточены на способности каждого штаба уничтожить равную угрозу на спорной территории посредством массированного и точного огня. Эти усилия способствуют обычному сдерживанию, но, как показали последние 15 лет, они не в состоянии предотвратить кибератаки, использование марионеток, кампании дезинформации и другие формы нетрадиционных операций, которые доминируют в современной стратегической среде. Напротив, нынешние инициативы по обучению и закупкам только подкрепляют усилия России в борьбе с нами в тех областях, в которые мы не инвестируем наш оборонный бюджет и где мы не проводим обучение. Как отметил бывший директор ЦРУ Леон Панетта, «следующим Перл-Харбором, с которым мы столкнемся, вполне может стать кибератака, которая выведет из строя электросети Америки, ее системы безопасности и финансовые системы». Это мнение разделяют многие другие бывшие и нынешние руководители страны, что свидетельствует об их обеспокоенности тем, что наша нынешняя модель сдерживания не в состоянии адекватно противостоять этим новым угрозам.
Хотя обычные и современные ядерные силы продолжают служить основой нашей модели сдерживания, этого недостаточно. Современное сдерживание требует как военных, так и невоенных возможностей для противодействия тактике противника. Создание стратегии, которая сдерживает потенциальных противников посредством наказания и недопущения, будет иметь решающее значение для сдерживания в XXI веке. В условиях все более размытых границ между миром и войной мы должны быть способны четко сформулировать недопустимую цену для нетрадиционных угроз, направленных на дестабилизацию нашего общества или угрозу критически важной инфраструктуре, как и в случае обычного нападения или ядерной угрозы. Вершбоу утверждает, что сдерживание останется надежным только в том случае, если США будут иметь возможность и желание четко заявить о своей готовности наказать или пресечь действия противника. Стратегическая среда вновь изменилась, и вместе с ней должна измениться и наша стратегия сдерживания, чтобы сохранить свою актуальность. Некоторые страны, например, новый член НАТО Финляндия, обновили свои стратегии по укреплению сдерживания в связи с изменениями в оперативной обстановке.
Стратегия сдерживания в Финляндии
Финляндия, добившаяся независимости от России в 1918 г., является наглядным примером успешного сдерживания. 1 тыс. 340-километровая граница между Финляндией и Россией остается неизменной, при том что Финляндия все это время сохраняла нейтральный статус. Многие аналитики считают, что Финляндия сохранила свою независимость и территориальную целостность, несмотря на географическое положение и более слабые по сравнению с Россией экономические и военные позиции, благодаря стратегии «тотальной обороны». Эта стратегия помогает сдерживать обычные провокационные действия и нетрадиционные тактические приемы России, такие как вмешательство в выборы, дезинформация и кибератаки.
Тотальная оборона Финляндии – это «сочетание сдерживания, устойчивости, оборонительных и наступательных действий для ограничения гибридной деятельности противника в любых ситуациях», – пишут генерал-майор Сил обороны Финляндии Юха Пюйкёнен и эксперт по безопасности Финляндии доктор Стефан Форсс в исследовании для Военного колледжа Сухопутных сил США. Стратегия представляет собой комплексные усилия, направленные на обучение граждан и лидеров, интеграцию государственных органов с организациями гражданского общества и бизнесом, а также развитие необходимых обычных и нетрадиционных возможностей для защиты национальной безопасности. Эти усилия помогают обеспечить понимание угроз всеми элементами общества и правительства и совместную работу по их смягчению. Финляндия обладает мощным традиционным потенциалом и регулярно проводит крупномасштабные военные учения с участием сил НАТО и стран, не входящих в НАТО. Высокая боеготовность поддерживается с помощью специализированных «подразделений боевой готовности», которые, согласно статье Майкла Пека в «The National Interest», возглавляются профессиональными военными и предназначены для «быстрого реагирования на угрозу, возможно, в течение нескольких часов [и] развёртывания на территории страны [с] достаточной независимой огневой мощью и выносливостью, чтобы сразиться даже с хорошо вооружённым противником». Такая структура сил гарантирует, что любая вторгшаяся армия может добиться первых успехов, но столкнется с грозной и серьезной обороной, способной нанести неприемлемый ущерб. Эти усилия, инвестиции и учения наглядно иллюстрируют, почему Финляндия имеет самые высокие в Европе военные расходы на душу населения.
Инициативы Финляндии по сдерживанию нетрадиционных угроз направлены на применение подхода, охватывающего все общество путем координации усилий государственных и частных структур, информирования лидеров и общества об угрозах, объединения усилий для более эффективного сдерживания этих угроз и разработки учений для демонстрации возможностей во всех областях. В борьбе с российской дезинформацией Финляндия учредила Комитет по безопасности Министерства обороны, который объединяет государственные учреждения и неправительственные организации, чтобы обойти типичные бюрократические проблемы, быстро обмениваться информацией, координировать ответные действия и информировать население Финляндии об известных попытках дезинформации. В школах Финляндии детей учат распознавать дезинформацию практически сразу же после того, как они научатся читать. Усилия по повышению медийной и технологической грамотности помогают всему финскому обществу отличать факты от вымысла, укрепляя тем самым легитимность правительства. В Финляндии также разработан курс по национальной обороне для обучения участников угрозам, политике безопасности и обороны, а также их роли в области национальной безопасности. Финляндия, осознающая угрозу кибератак, является лидером в области киберзащиты и служит штаб-квартирой Европейского центра передового опыта по противодействию гибридным угрозам (Гибридный ЦПО). В состав Гибридного ЦПО входит 31 страна-партнер из Европейского союза и НАТО. Деятельность центра направлена на борьбу с гибридными угрозами, исходящими от России и негосударственных субъектов. Эти усилия свидетельствуют о том, что Финляндия хорошо понимает, как обеспечить эффективное сдерживание нетрадиционных угроз.
Многие из этих инициатив могут быть использованы Европейским командованием США (ЕВКОМ) для разработки более комплексной, координированной и интегрированной модели сдерживания, которая четко демонстрирует способность и желание сдерживать все формы российской агрессии.
Повышение способности Европейского командования в содействии сдерживанию
В прошлом США приняли ряд стратегий для усиления средств сдерживания в меняющихся стратегических условиях. Современная стратегическая среда вновь требует изменений для содействия сдерживанию. Эффективность обычных и ядерных средств сдерживания является основой системы сдерживания, но именно эта эффективность и привела к конфликтам в тех областях, где средства сдерживания не существовали. Нетрадиционные действия наших противников теперь угрожают национальной безопасности, и с ними необходимо бороться. Новая стратегия национальной обороны США, опубликованная в октябре 2022 г., отмечает эту проблему и пытается смягчить ее с помощью концепции «интегрированного сдерживания». Заместитель министра обороны США по вопросам политики Колин Кал поясняет: «… что касается интегрированности … мы имеем в виду интегрированность во всех областях, в том числе в обычных, ядерных, кибернетических, космических, информационных [и] интегрированных во всех местах действия конкуренции и потенциальных конфликтов [и] по всему спектру конфликтов – от высокой интенсивности до серой зоны». Как пишет официальный представитель Министерства национальной обороны Литвы Витаутас Кершанскас в документе для Гибридного ЦПО, «сдерживание в XXI веке будет эффективным, только если у правительств будет конкретная стратегия для каждого субъекта, которого они хотят сдержать». Поскольку мы стремимся к более эффективной интеграции всех аспектов национальной мощи в сдерживание, крайне важно, чтобы наша политика основывалась на стратегических целях, интересах, обоснованиях и уязвимостях противника. В оперативной среде ЕВКОМ интегрированное сдерживание должно предусматривать возможность участия других государственных структур и лидеров бизнеса в планировании, операциях и учениях ЕВКОМ, а также развитие возможностей информационной войны, которые обеспечивают организацию, обучение и подготовку нашего личного состава для защиты от российской дезинформации и киберактивности. Эти рекомендации могут быть реализованы быстро и в рамках существующей организационной структуры ЕВКОМ, но самое главное – они способствуют нетрадиционному сдерживанию путем устранения конкретных уязвимостей в оперативной среде, в которой Россия по-прежнему, практически безнаказанно, совершает нападения.
В настоящее время ЕВКОМ разрабатывает и отрабатывает свои оперативные планы в рамках стратегических «круглых столов», в центре внимания которых находится Россия. Эти «круглые столы» проводятся под председательством командующего войсками. В октябре 2021 г. генерал ВВС США Тод Д. Волтерс, занимавший в то время пост командующего ЕВКОМ, заявил, что «круглые столы» «играют важную роль в согласовании стратегических и оперативных действий высшего военного руководства нашей страны по ключевым вопросам, связанным с глобальной кампанией и конкуренцией». Стратегические «круглые столы», в которых участвуют только высокопоставленные военные и должностные лица Министерства обороны, не включают ключевых представителей промышленности и других правительственных и неправительственных организаций, работающих в Европе. Привлечение этих дополнительных участников обеспечило бы более полное понимание угрозы, уникальные перспективы и опыт, которые в противном случае не были бы учтены при проведении встречи только для военных. По примеру Комитета безопасности Министерства обороны Финляндии и ее Национального университета обороны, эта рекомендация поможет разработать более тщательную оценку уязвимости, ознакомить участников с нетрадиционной тактикой России и разработать подход в масштабах всего общества для лучшего понимания проблем и развития возможностей более эффективного сдерживания. Сложность данной рекомендации заключается в том, что в настоящее время уровень секретности Стратегического «круглого стола» по России составляет «Совершенно секретно». Привлечение участников, не имеющих допуска к секретности, может привести к обобщению дискуссии до уровня, который не принесет пользы ни одному из участников. Для урегулирования этой проблемы необходимо приложить усилия для рассекречивания как можно большего количества информации, а также предоставить возможности для получения допусков тем, кто не является сотрудником Министерства обороны, чтобы подобные дискуссии оставались полезными для всех участников.
Информационное пространство представляет собой еще одну проблему для нетрадиционного сдерживания. В 2021 г. счетная палата США отметила, что «министерство обороны добилось незначительного прогресса в реализации своей стратегии по информационным операциям и столкнулось с трудностями при проведении информационных операций». Генерал-лейтенант морской пехоты США Деннис Кралл, директор объединенного штаба по командованию, управлению, связи и компьютерам / киберсистемам и главный директор по вопросам информации, в феврале 2022 г. заявил: «Боевые командиры слишком часто думают об информационных операциях как о чем-то второстепенном. Мы очень хорошо разбираемся в кинетических операциях. В культурном плане некоторые способы проведения информационных операций вызывают у нас недоверие. Отношение к информационным операциям выглядит так: «Посыпьте на это немного ИО». Информационные операции необходимо использовать – как это делают командиры в кинетических операциях – для создания условий на поле боя». Исследовательская служба Конгресса недавно описала информационную войну как «стратегию использования и управления информацией для достижения конкурентного преимущества, включая как наступательные, так и оборонительные операции». ЕВКОМ должен создать ячейку информационной войны, в которой будут работать гражданские и военные эксперты, чтобы более эффективно интегрировать информационную войну во все свои операции. Эта ячейка также будет обучать и тренировать наш личный состав и других руководителей, чтобы они лучше понимали угрозу и свою роль в информационном пространстве, включая то, как сочетать наступательную и оборонительную информационную войну. В настоящее время эти служащие распределены по всему штабу в зависимости от своей специализации, размещены в помещениях с секретной информацией, в подвальных помещениях или в специальных отделах штаба. Россия уже продемонстрировала эффективность интеграции всех элементов информационной войны, и ЕВКОМ должен поступить так же. Такие инициативы, как недавнее развертывание американского «киберотряда» в Литве для защиты от российской агрессии, являются важным шагом в правильном направлении, но все же демонстрируют нынешнюю разрозненность киберопераций. Опыт в области информационной войны не может существовать в избранных офисах, скрытых за ограничением секретности или в рамках отдельных операций; все лидеры должны получить опыт, подвергнуться воздействию и воспользоваться возможностями, чтобы лучше понять особенности информационной войны и то, как их лучше всего использовать во всех операциях. Ячейка информационной войны ЕВКОМ поможет обучить весь личный состав, государственные учреждения и руководителей частного бизнеса методам информационной войны.
Эта рекомендация также позволит повысить уровень медийной и технологической грамотности в рядах ЕВКОМ и во всей оперативной среде, что окажет немедленное воздействие на усилия по дезинформации со стороны России. Наконец, объединенная ячейка должна привлечь в свои ряды уважаемых и проверенных бойцов с опытом оперативной работы. Это обеспечит ее членам место за столом переговоров, где командиры и старшие руководители организации будут отстаивать свою позицию перед всей организацией. Эти усилия позволят превратить информационную войну в более эффективную, всеобъемлющую и комплексную борьбу с нетрадиционными нападениями со стороны России. Отдельные специализированные командования и новые инициативы, такие как многопрофильная оперативная группа Сухопутных войск США, стремятся выполнить многие из тех задач, о которых говорилось выше. Однако они слишком разрозненны и специализированы, чтобы быть полностью интегрированными во всю оперативную структуру Сухопутных войск. Аналогичные проблемы существуют и в отношении текущих уровней секретности многих инициатив Сухопутных войск по ведению информационной войны. Эффективная информационная война более не может быть ограничена рамками специальных операций, собственных специальных боевых командований или специализированных программ, для участия в которых требуются специальные разрешения. Данная рекомендация позволит ЕВКОМ развить этот потенциал в рамках собственной командной структуры и более эффективно сдерживать текущие российские кампании по дезинформации и кибератаки. Дополнительной проблемой является нежелание американских военных предоставлять информацию без получения предварительного согласия по различным каналам командования. Это нежелание мешает нам вести информационную войну с необходимой скоростью, что является самым важным требованием в этой области. Для эффективного выполнения этой рекомендации руководители ЕВКОМ должны более спокойно относиться к возможности оперативных ошибок и быть готовыми взять на себя ответственность за ошибки. Это даст практическим работникам уверенность в необходимости продолжении борьбы.
ЕВКОМ и подчиненные ему командования проводят около 30 учений в течение календарного года, уделяя основное внимание оперативной совместимости США, союзников и партнеров. Эти учения демонстрируют военную мощь и нашу приверженность альянсам и партнерствам, но мало что делают для сдерживания нетрадиционной агрессии. Это связано с тем, что существующие учения сосредоточены на смертоносных операциях и не обеспечивают эффективной интеграции других государственных учреждений, частных предпринимателей или неправительственных организаций для развития и отработки наших собственных нетрадиционных возможностей за пределами военной области. Для того, чтобы приведенные выше рекомендации способствовали нетрадиционному сдерживанию, они должны быть включены в обновленную и более эффективную программу учений. План тотальной обороны Швеции на 2021-2025 гг. предусматривает участие вооруженных сил, государственных органов, промышленности и гражданского общества в создании потенциала и партнерств, которые обеспечат Швеции меньшую уязвимость, большую устойчивость и способность изучать передовой опыт для победы в борьбе с обычной и нетрадиционной агрессией. ЕВКОМ следует включить рекомендации реструктуризованного стратегического «круглого стола» по России в свои существующие учения и лучше разработать, внедрить и оценить нашу способность побеждать нетрадиционные атаки в рамках оперативных учений, как об этом пишет старший научный сотрудник Американского института предпринимательства Элизабет Брау в своей статье «Противодействие агрессии в серой зоне». Эти учения также могли бы дать возможность отработать и оценить степень интеграции информационной войны на тактическом, оперативном и стратегическом уровнях военных операций. Это позволило бы всем участникам получить опыт эффективного использования информационной войны. В конечном итоге, подобные учения ясно покажут нашу способность и волю сдерживать и побеждать все формы агрессии и повысят устойчивость общества, необходимую для противодействия нетрадиционной агрессии. В настоящее время российское вторжение в Украину привело к тому, что значительная часть нынешних дискуссий о сдерживании вернулась к вопросу о традиционных возможностях и военной мощи. Это представляет собой прекрасную возможность для США закрепиться в нетрадиционной среде и продолжить совершенствование собственных возможностей. Многие эксперты считают, что после того, как Россия завершит свои действия в Украине, она вернется к активной нетрадиционной кампании и будет усиливать свои нападки на США и их союзников в стремлении восстановить свой обычный потенциал. Для США это уникальная возможность улучшить сдерживание нетрадиционной агрессии.
В своем предложении для Гибридного ЦПО относительно гибридных угроз Кершанскас утверждает, что успешное сдерживание «в виде решения не предпринимать намеченных действий, возникает в сознании враждебного субъекта. Это означает, что как публичная, так и частная коммуникация играет важную роль в формировании восприятия». Недавние высказывания президента США Джо Байдена о нашем «нерушимом обязательстве по статье 5 защищать каждый дюйм территории НАТО всей мощью нашей коллективной силы», а также его решение о скорейшем рассекречивании разведданных США относительно планируемого Россией вторжения в Украину, являются примерами эффективной коммуникации. Однако мы должны сделать больше. Мы также должны продемонстрировать ощутимую решимость, готовность и способность реализовать силовые решения против всех форм российской агрессии, как подробно описал Кейр Джайлс в своем документе 2021 г., подготовленном для Chatham House. Эти рекомендации улучшат нетрадиционные методы сдерживания и могут быть реализованы в рамках существующей организационной структуры ЕВКОМ. Разрабатывая подход к российской угрозе в масштабах всего общества, внедряя информационную войну во все аспекты наших операций и эффективно используя наши возможности, мы тем самым даем понять России и другим противникам, что США обладают необходимым потенциалом и волей для сдерживания агрессии.
Заключение
Наша ядерная триада, сильная система альянсов и технологически развитые вооруженные силы продолжают сдерживать обычные нападения России на США и союзников НАТО. Однако, как недавно отметил Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг, «… наличие сильных вооруженных сил является основополагающим фактором нашей безопасности. Но наши вооруженные силы не могут быть сильными, если общество слабое. Поэтому в качестве первой линии обороны мы должны иметь сильное общество». Разработка подхода, основанного на участии всего общества, при котором лидеры всех секторов США работают вместе, чтобы лучше определить, понять и смягчить нетрадиционную агрессию со стороны России, позволит усилить сдерживание. США неоднократно демонстрировали свою способность менять стратегии в зависимости от стратегической обстановки для содействия сдерживанию. Рекомендуемые изменения продолжают эту традицию и способствуют укреплению сдерживания, благодаря чему США сохранят свою актуальность в XXI веке и будут способствовать международной стабильности в течение многих лет.
Комментарии закрыты.