Российские «красные линии» и анализ рисков?
Д-р Грэм Херд, д-р Пал Дуней и д-р Кунейт Гюрер, профессоры Центра им. Маршалла
Фотографии АССОШИЭЙТЕД ПРЕСС
Пролог:
Прошлое никогда не умирает. Это еще даже не прошлое.
27 сентября 2020 г. возобновились боевые действия между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха – анклава, населенного в основном армянами, расположенного внутри международно признанных границ Азербайджана, и семи прилегающих районов, находящихся под контролем Армении с момента окончания первого нагорно-карабахского конфликта (1988-1994 гг.). Сорок четыре дня спустя, 9 ноября 2020 г., Азербайджаном, Арменией и Россией было подписано соглашение о прекращении огня, навязанное Россией, согласно которому Армения теряет территории, приобретенные в ходе первого конфликта. Маленькая и бедная ресурсами Армения, не имеющая выхода к морю, не смогла заставить Азербайджан, страну в три раза больше ее по территории и количеству населения, признать ее решительную победу 1994 г. или предотвратить перевооружение Азербайджана и его подготовку к войне.
Среди аналитиков нет единого мнения относительно соответствия между результатами конфликта и анализом рисков, который проводят российские политики, принимающие решения. Директор института Карнеги в Москве Дмитрий Тренин полагает, что конфликт высветил новый российский «modus operandi», основанный на расчете рисков, связанных с достижением прагматичных, жизненно важных целей для России. При таком подходе отсутствуют эмоциональные или идеологические факторы, учитываются только лишь формальные обязательства и присутствует стремление минимизировать угрозу для ключевых российских интересов со стороны третьих стран на постсоветском пространстве. Другие с этим не согласны. Писатель и лектор по тематике безопасности России Марк Галеотти выдвигает тезис о т.н. «управляемом спаде», утверждая, что Россия была вынуждена поднять на более высокий уровень свои обязательства посредством новых миротворческих операций в Нагорном Карабахе и размещения сил Федеральной службы безопасности в коридоре Мехри (армянская территория, связывающая Азербайджан с его западным анклавом Нахичевань). Он рассматривает это в свете российских «усилий по сдерживанию спада». Российский военный аналитик Руслан Пухов более прямо и категорично заявляет, что «геополитические последствия разрушительны не только для Армении, но также и для России. Российский клиент и союзник оказался побежденным. Союзник Турции одержал убедительную победу. За тонким занавесом обманчивого внешнеполитического триумфа, а именно успешного посредничества и введения миротворцев в регион, суровая реальность состоит в том, что влияние Москвы в Закавказье резко снизилось, в то время как престиж успешной и задиристой Турции, наоборот, существенно возрос».
Термин «красные линии» впервые появился в 1928 г. в связи с «Договором о красных линиях», касающимся нефтяных компаний США, Франции и Великобритании, когда армянский бизнесмен красным карандашом почти произвольно провел на карте новые границы, разделяя побежденную Оттоманскую империю. В нашем случае «красные линии» определяют ключевые, или жизненно важные интересы, определенные Кремлем. Объявление противнику о наличии определенных «красных линий» призвано воздействовать на его поведение с целью его изменения. Чтобы к «красным линиям» было серьезное отношение, на противника обрушиваются ответные меры, когда он эти линии пересекает; если этого не происходит, то страдает репутация и сдерживающая сила той стороны, которая установила эти «красные линии». Мы смеем утверждать, что, когда российский президент Владимир Путин и его главные стратегические советники собираются для обсуждения возможности использования силы, при просчитывании сопутствующих рисков, затрат и выгод они рассматривают следующие соображения и обоснования. Во-первых, они, скорее всего, отбросят вариант событий или действий, который они сочтут слишком рискованным. Во-вторых, они будут основывать свое решение на уверенности в том, что потенциальные выгоды оправдывают риски. В-третьих, они будут принимать во внимание действия третьих сторон и просчитывать, сможет ли Россия их игнорировать или же эти действия пересекут установленный Россией порог, что потребует ответных действий.
Акт 1: Провалившаяся дипломатия
После распада Советского Союза образовавшиеся государства согласились с тем, что бывшие административные границы союзных республик станут государственными границами в соответствии c «uti possidetis», определенным в Словаре правовых терминов Мариам-Вебстера как «принцип в международном праве, по которому каждая сторона мирного договора сохраняет за собой контролируемые ею территорию и собственность, если не существует иной договоренности». В период с 1988 г. по 1994 г. Армения и Азербайджан вели войну, которую выиграли армяне. Они оккупировали Нагорный Карабах (или, как его называют армяне, Республику Арцах) и семь районов вокруг него, составляющие 13,6% азербайджанской территории, что привело к появлению внутренне перемещенных азербайджанцев в количестве от 600 тыс. до 800 тыс. человек.
Так появился «замороженный конфликт», характеризовавшийся неэффективностью усилий по его разрешению и периодическими инцидентами, включая четырехдневное столкновение в апреле 2016 г. (200 погибших), а также применение силы в июне и июле 2020 г., которые практически не привели к изменению статус кво на границе. Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) через Минскую группу, в которой председательствовали Россия, Франция и США, начала предпринимать шаги по урегулированию конфликта. Из-за ряда осложняющих факторов эти усилия не имели успеха. Россия всегда видела себя в качестве главного и решающего посредника, способного действовать за пределами многосторонних структур, пытавшихся урегулировать этот конфликт. Когда в сентябре 2020 г. боевые действия возобновились, США столкнулись с двумя трудностями. Во-первых, скептицизм администрации Трампа в отношении многосторонних структур распространился и на ОБСЕ. Во-вторых, война совпала с наиболее интенсивной фазой предвыборной президентском кампании 2020 г., что отвлекло внимание от международных событий. После того как Франция назвала действия Турции в 1915-1916 гг. (называвшейся в то время Оттоманской империей) геноцидом армян, Турция и Азербайджан стали редко рассматривать Францию как нейтральную сторону с непредвзятым отношением.
Затянувшийся конфликт превратился в заложника соответствующих национальных нарративов, подрывавших двусторонние усилия по его урегулированию. Планы Армении по закреплению и даже расширению успеха в боях в Нагорном Карабахе продемонстрировали опасную излишнюю самоуверенность Еревана, граничащую с высокомерием. Армения постоянно заявляла о своей готовности урегулировать спор мирным путем, однако на практике отказывалась пойти на любой компромисс, предусматривающий потерю части территории. Несмотря на встречу премьер-министра Армении Никола Пашиняна и президента Азербайджана Ильхама Алиева в феврале 2019 г., в ходе которой они согласились с необходимостью подготовить свои народы к мирному сосуществованию, двусторонние отношения вскоре испортились. В марте 2019 г. бывший в то время министром обороны Армении Давид Тоноян заменил понятие «земля для мира», служившее первоначальным оправданием захвата семи районов вокруг Нагорного Карабаха, на понятие «война за новые территории», означавшее, что в случае, если Баку начнет новую войну, то Армения силой захватит еще больше азербайджанских территорий. Такая максималистская риторика министра обороны была повторена Пашиняном в августе 2019 г., когда была отвергнута даже сама идея ведения переговоров: «Арцах – это Армения, и точка!», — заявил он. Поскольку в государственном строительстве Азербайджана восстановление контроля над Нагорным Карабахом также занимало центральное место, заявление Пашиняна было воспринято в Баку как свидетельство того, что дипломатические усилия по разрешению конфликта зашли в тупик. Этот вывод подкрепился провалом дипломатических усилий США в Key West в 2001 г. и инициативы бывшего в то время президентом России Дмитрия Медведева, озвученной им в Казани в 2011 г.
Пророческими оказались слова тогдашнего главы российской службы внешней разведки Евгения Примакова, который в середине 1990-хх гг. предупредил бывшего в то время президентом Армении Левона Тер-Петросяна, сказав, что «Азербайджан умеет работать и ждать. У них есть ресурсы. Через 10, 20, 30 лет они станут сильными и заберут у вас все». Однако, даже Примаков не мог предположить, что Азербайджану, несмотря на огромные военные инвестиции (десятикратное увеличение военных расходов в период с 2006 г. по 2016 г.) и валовый внутренний продукт, в шесть раз больший, чем у Армении, все же понадобится решительная военная помощь со стороны Турции, чтобы в большей части восстановить довоенные границы.
Акт 2: Нагорный Карабах, Армения, Азербайджан, Россия и Турция
Обычно военные собираются воевать в последний раз, но не всегда это получается. Ожидалось, что второй вооруженный конфликт из-за Нагорного Карабаха закончится тупиком и взаимным истощением. Поскольку оба противника были примерно равны по силе, то предполагалось, что война на истощение будет продолжаться до наступления зимы. Однако, этого не случилось. Стороны конфликта имели различные цели – Армения стремилась удержать территории, которые она контролировала более 25 лет, в то время как Азербайджан готовился к захвату (возвращению) территорий – и разные степени боевой готовности. Армения основной упор делала на свою тяжелую бронетехнику, эффективность которой снижалась из-за устаревшей и неточной системы наведения на азербайджанские объекты производства углеводородов и транспортной инфраструктуры, а также слабой логистической поддержки, которая отрицательно сказалась на медицинской эвакуации раненных.
Азербайджан повысил мобильность своих сил, диверсифицировав приобретение вооружений, добавив, помимо России, еще двух крупных поставщиков – Турцию и Израиль. Турецкие атакующие беспилотники Bayraktar TB2, опробованные в боевых условиях в Сирии и Ливии, не могли быть нейтрализованы армянской системой противовоздушной обороны, настроенной на быстрые низколетящие пилотируемые самолеты. К беспилотникам добавились предоставляемые Турцией разведданные, военные советники, логистическая поддержка и прокси-силы, включая операторов, управляющих беспилотниками из турецкого города Эрзерум. Эти силы поддержки наносили удары по боевым танкам и высшему военному командованию; в результате одного из таких ударов был ранен министр обороны Нагорного Карабаха. Масштаб военной поддержки Азербайджана со стороны Турции на протяжении всего конфликта был четко согласован заранее через ранее созданные механизмы институционального сотрудничества. Турецко-азербайджанские отношения строятся на давно установившихся культурных и лингвистических связях и единой идентичности, подкрепленных пан-тюркскими настроениями. Мотивация турецкой военной поддержки Азербайджана также может объясняться более напористой региональной политикой президента Реджепа Таипа Эрдогана, которую он начал проводить после сирийского кризиса 2011 г.
Армения была вынуждена признать военное поражение, чтобы избежать политически-стратегического уничтожения. Столица Нагорного Карабаха Степанакерт и Лачинский коридор, соединяющий Нагорный Карабах с непосредственно Арменией, остался под контролем Арцаха, и полномасштабной гуманитарной катастрофы удалось избежать. Пашинян отметил, что Степанакерту (Ханкенди на азербайджанском) напрямую угрожала оккупация, и если бы соглашение о прекращении огня не было подписано, то «существовала очень большая вероятность того, что Степанакерт, Мартуни (Ходжавенд), Аскеран (Хокали) были бы захвачены, после чего тысячи наших солдат попали бы в окружение, и в результате произошел бы полный крах». Если бы это произошло, то «20 тыс. армянских солдат и офицеров оказались бы в окружении войск противника и были бы либо убиты, либо захвачены в плен», — пояснил он. После того, как Азербайджан захватил ключевой город Шуша, находящийся в 6,4 километрах от Степанакерта по прямой линии и в 14 километрах вниз по дороге, Министерство обороны Армении и начальник генерального штаба согласились с такой оценкой и поддержали соглашение о прекращении огня, подтвердив, что они обязуются его выполнять. Тем самым были пересечены «красные линии», обозначенные Арменией.
Во-первых, если Армения раньше позиционировала «Арцах» как экзистенциальную «цивилизационную фронтовую линию» в борьбе с «международным терроризмом», то теперь Армения больше не является гарантом безопасности Нагорного Карабаха. Это военное поражение представляет для Армении утрату стержня своей идентичности: Армения не сумела противостоять Азербайджану на поле боя, а ее попытки вынудить Россию поддержать ее угрозой нападения на критически важную инфраструктуру Азербайджана за пределами зоны конфликта привели к нападению Азербайджана на непосредственно Армению. Последовавшие за подписанием соглашения о прекращении огня демонстрации в Ереване и в других городах свидетельствовали об утрате легитимности руководством страны. Пашиняна обвинили в поражении в войне и в подписании соглашения, наносящего ущерб интересам страны.
Для Азербайджана прекращение огня означало «блестящую победу», возвращение своих территорий с захватом г. Шуша в качестве символического приза («Шуша наша! Карабах наш!») и легитимизацию режима, который официально пропагандировал нарратив о необходимости иметь сильного авторитарного лидера. Алиев публично объявил: «Отечественная война окончена. Азербайджан одержал блистательную победу в этой войне, наши земли освобождены от оккупации, мы прогнали оккупантов с наших земель». Месяц спустя после подписания соглашения о прекращении огня в Баку прошел парад в честь Дня победы, на котором присутствовал президент Турции Эрдоган. Алиев добился победы, поддерживая отношения с Россией и укрепляя связи с Турцией. В то же время подписание соглашения о прекращении огня в промежутке между взятием г. Шуша и неизбежной капитуляцией Степанакерта позволило Алиеву избежать обвинений в организации гуманитарной катастрофы и последующей этнической чистки, а также ведения боевых действий в зимний период. Сейчас Алиев может сосредоточиться на возвращении азербайджанских беженцев и внутренне перемещенных лиц в теперь уже принадлежащую Азербайджану часть Нагорного Карабаха и прилегающие к нему семь районов. В настоящее время идет процесс «азербайджанизации» этих районов. Алиев также продемонстрировал, что не только у России есть военная мощь для установления новых фактических границ на постсоветском пространстве. Кроме того, прекращение огня открывает возможности для совместного контроля нового азербайджанского транзитного коридора – коридора Мехри в Нахичевань, а затем в Анкару.
Напористая региональная политика и националистический дискурс помогли обеспечить в Турции единогласную внутреннюю поддержку Азербайджана во время конфликта, что привело к военно-патриотической легитимизации правящей коалиции, состоящей из Партии свободы и справедливости (Adaletve Kalkinma Partisi, или AKP) и Партии националистического движения (Milliyetci Hareket Partisi, или MHP). Внеся значительный вклад в военную победу Азербайджана, Турция получила большее региональное влияние и рост власти своего президента. Это привело к претензиям на лидирующую роль Турции в будущем как в исламском, так и в тюркском мире, что многие аналитики считают слишком амбициозным планом. Турция вошла в регион Южного Кавказа как фактический посредник в распределении силы и бросила вызов российской гегемонии и московскому представлению о «сферах привилегированных интересов». Турция укрепила связи с Азербайджаном (Алиев обратился к турецкому президенту «мой дорогой брат Реджеп Тайип Эрдоган»), были усилены азербайджанские энергетические коридоры, уменьшив зависимость Турции от России. Проправительственные газеты «Milliyet» и «Türkiye» отметили, что Турция и Азербайджан теперь будут соединены вновь созданным коридором Мехри, подчеркнув, что воплощается в жизнь идея пан-тюркизма, сводящаяся к укреплению исторических связей тюркских народов посредством соединительных сухопутных коридоров до Баку и дальше. На первой странице главной проправительственной газеты «Sabah» был помещен заголовок: «Два государства, одна победа», что было модификацией популярной фразы о единстве Турции и Азербайджана: «Два государства, один народ». Еще одна проправительственная газета, «Yeni Şafak», опубликовала заголовок: «Железный кулак, абсолютная победа». Бывший начальник Генерального штаба армии Илькер Башбуг признался, что его заветной мечтой было бы видеть Турцию и Азербайджан в рамках одного государства, хотя и вынужден был признать, что его мечта не осуществима.
Во время конфликта Турция продемонстрировала способность показать свою силу с относительно небольшими затратами. Похоже, ей удалось сдержать Россию от предоставления масштабной поддержки Армении, заявив, что это приведет к открытому размещению конвенциональных турецких сил в Азербайджане, которые будут воевать на стороне Баку. После заключения соглашения о прекращении огня Министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу, министр обороны Хулуси Акар, командующий сухопутными силами Умит Дундар и глава Национальной службы разведки (MIT) Хакан Фидан встретились с Алиевым в Баку, и вполне можно предположить, что турецкий спецназ и MIT, которые обычно действуют в «серых зонах», были в зоне конфликта и следили за российскими миротворцами и новой линией контроля. И хотя любое расширение своих возможностей можно сравнить с обоюдоострым мечом, возросшая российско-турецкая напряженность смягчается наличием открытых каналов коммуникаций, а также опытом в Сирии и в Ливии в урегулировании предконфликтных ситуаций, используя прагматизм и взаимовыгодный обмен уступками.
В рамках своей предыдущей региональной политики правительство Турции при доминирующей роли АКР выступило с инициативой по нормализации отношений с Арменией после подписания Цюрихских протоколов в 2009 г. Президент Турции Абдулла Гул посетил Армению, и обе стороны начали переговоры об открытии общих границ в качестве жеста доброй воли. Баку выразил недовольство таким сотрудничеством, а Алиев обвинил официальных представителей Турции в «предательстве». Эрдоган, бывший в то время премьер-министром, поторопился заверить Алиева в том, что, несмотря на сближение двух стран, границы останутся закрытыми до разрешения конфликта в Нагорном Карабахе. В настоящее время небольшое количество турецких экспертов утверждает, что сбалансированный региональный подход больше соответствует национальным интересам Турции и предлагает возобновить процесс нормализации отношений с Арменией. Сейчас, однако, этот вариант не входит в число политических приоритетов страны.
С самого начала войны Россия находилась в постоянном контакте с Арменией. За первые 10 дней конфликта Путин и Пашинян беседовали четыре раза, в то время как, в соответствии с российскими СМИ, Путин и Алиев имели первую беседу только 7 октября, более чем через неделю после начала конфликта. Однако, поскольку Москва никогда не признавала законными территориальные завоевания Армении и не позволяла, чтобы многосторонние и двусторонние соглашения распространялись на территории, которые Ереван контролировал де факто, но не входили в состав страны, Москва смогла избежать введения формулы «2+2» (Армения и Россия против Азербайджана и Турции). Таким образом, Россия смогла избежать экономических потерь, которые были бы неизбежны при разрыве отношений с Турцией и Азербайджаном. Москва завершила конфликт в качестве фактического гаранта безопасности для обоих государств и сохраняет свои позиции крупного и влиятельного регионального игрока. Она расширила свое непосредственное военное присутствие в регионе Южного Кавказа, впервые получив новую базу на азербайджанской территории, хотя при этом у нее появилось больше ответственности за будущее анклава. Россия может использовать миротворческие силы как механизм прямого посредничества между Баку и Ереваном, заменив этим опосредованное влияние, оказываемое через продажу оружия. Минская группа отошла в сторону, а вместе с ней и Франция и США, избежав возможности пересечения еще одной «красной линии», обозначенной Россией, а именно, не допустить в бывшее советское геополитическое пространство никакие третьи стороны и не давать им там разместить свои силы.
Похоже, что Россия также смогла сдержать Армению от нанесения ракетного удара по Баку или от непосредственного нападения на нефтепровод из Каспийского моря в Средиземное, избежав тем самым более серьезного конфликта с Турцией. Вместе с тем Россия дала понять Азербайджану, что нападение непосредственно на Армению – марш на Ереван – приведет к необходимости выполнения Россией своих обязательств в рамках Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ). После того, как азербайджанские военные сбили российский военный вертолет Ми-24 в воздушном пространстве Армении, Россия использовала факт гибели российского пилота для того, чтобы сесть с Алиевым за стол переговоров и подписать соглашение о прекращении огня. Ведущая роль России проявилась еще и в том, что глава российской Службы внешней разведки (СВР) Сергей Нарышкин заявил, что поддерживаемые Турцией сторонники террористов-джихадистов не должны находиться в Азербайджане. Россия сигнализировала о своем стратегическом намерении нанести удар по учебному лагерю поддерживаемой Турцией группировки Фейлак -и Шам (Легион Шам) в сирийском городе Идлиб.
Более слабое и более зависимое государство-клиент Армения при правлении Пашиняна, или, возможно, после окончания срока его правления, также может считаться плюсом для России. Армения позволила пересечь установленную ею «красную линию» и утратила статус гаранта безопасности Арцаха. Это поражение способствует потере легитимности «бархатной революции» 2018 г., когда была пересечена установленная Россией «красная линия», не допускавшая проведения «цветных революций» на постсоветском пространстве, и еще больше усилило зависимость страны, хотя это и вызывает возмущение. Когда война закончилась, и по всей Армении прошли демонстрации, официальная Москва хранила молчание, однако телевизионные новостные программы и ток-шоу начали открыто критиковать премьер-министра Армении. Влиятельный ведущий еженедельной программы новостей «Время недели» Дмитрий Киселев дал понять, что лидер Азербайджана считается более надежным партнером, чем руководитель Армении.
Потери России от поражения Армении оказались относительно невелики, даже учитывая то, что национализм, радикализм и антироссийские настроения в Армении увеличились, а доверие в Армении к российским двусторонним и многосторонним обязательствам в сфере обороны снизилось. Стал четко виден реальный статус ОДКБ как структуры, созданной ради имиджа, но почти не имеющей практического значения. В целом, однако, урегулирование конфликта не означало автоматической утраты российского влияния. Более того, некоторые утверждают, что соглашение о прекращении огня увеличило российское влияние в регионе.
Акт 3: Соглашение о прекращении огня
Соглашение о прекращении огня, о котором договорились при посредничестве Путина, было подписано 9 ноября 2020 г. Россией, Арменией и Азербайджаном и вступило в силу 10 ноября. Эта декларация выходит за рамки традиционного соглашения о прекращении огня, поскольку в нее включены положения о возвращении Азербайджану территорий, находившихся в то время еще под контролем Армении, и о размещении российских миротворцев. Российские миротворческие силы состоят из 1 тыс. 900 военнослужащих, 90 бронетранспортеров и 380 других транспортных средств, размещенных вдоль линии соприкосновения в Нагорном Карабахе и вдоль Лачинского коридора. Штаб командования миротворческими силами находится в Степанакерте. Срок действия соглашения пять лет с возможностью автоматического продления на пятилетние сроки при отсутствии возражения сторон.
В тексте соглашения также содержится несколько неразрешенных вопросов и двусмысленных положений, которые потенциально могут привести к новому кризису. Соглашение с конструктивными двусмысленностями принесло пользу в краткосрочной перспективе, поскольку оно позволило сторонам выработать совместное заявление и избежать действительно надвигавшейся гуманитарной катастрофы в Степанакерте и этнической чистки. Тем не менее, такая двусмысленность создает напряженность и возможности для неверных расчетов в долгосрочной перспективе («синдром Косово»), особенно учитывая, что о будущем статусе Нагорного Карабаха в тексте соглашения ничего не говорится.
Одна очевидная неясность, как указал Алиев, связана с тем, будет ли Турция участвовать в совместной миротворческой миссии с Россией в новом формате. Эрдоган отметил, что он подписал отдельную договоренность с Россией об участии в «совместных миротворческих силах», и что на «освобожденной части Азербайджана» будет расположен турецко-российский центр управления для того, чтобы наблюдать (при помощи беспилотников и чисто зрительно) за соблюдением соглашения о прекращении огня, а также документировать, собирать, суммировать и проверять информацию о реализации договоренности о прекращении огня. После того, как министры обороны обеих стран – Сергей Шойгу со стороны России и Акар со стороны Турции – подписали меморандум о взаимопонимании, Акар заметил: «Мы можем сказать, что Турция находится одновременно и за столом переговоров, и в зоне конфликта». Это высказывание было повторено министром иностранных дел Турции и пресс-секретарем президента. 12 ноября Чавушоглу заявил, что в центре мониторинга у Турции будет «такая же роль, как у России»: «Та роль, какая будет у России, будет и у нас. Если будут нарушения, в центре это будет отмечено. Мы даже будем определять, какие совместные меры будет необходимо принять в ответ на эти нарушения». Совместный центр будет располагаться на территории Азербайджана в месте, определенном Баку. Российские официальные лица в Москве и представитель России при ЕС Владимир Чижов утверждают обратное – у Турции не будет никакой роли ни в бывшей зоне боевых действий, ни в координационном центре, отметив, что в декларации о прекращении огня Турция не упоминается «ни разу».
Окончательный статус Нагорного Карабаха в соглашении не оговаривается. Так же, как и слово «Турция», слова «Нагорный Карабах» не упоминаются в тексте документа. Это предполагает, что урегулирование статуса этого анклава произойдет в результате переговоров между Баку и Ереваном при посредничестве Москвы. В соглашении указывается, что Армения должна передать контроль над семью прилегающими к Нагорному Карабаху районами в три этапа – 15 ноября, 20 ноября и 1 декабря 2020 г., и стороны проявили определенную гибкость и продлевали сроки, когда сталкивались с задержками в процессе передачи территорий. Внутренне перемещенные граждане и беженцы могут вернуться в Карабах и в прилегающие регионы под надзором Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев. Те, кто покинул Нагорный Карабах и прилегающие районы, когда началась война в конце сентября 2020 г., и те, кто спасался бегством в 1990-х гг. сейчас могут вернуться. Поскольку ни азербайджанцы, ни армяне не хотят жить на территориях, контролируемых противоположной стороной, то в результате наблюдается своего рода спонтанная «этническая самочистка» и добровольное переселение, что сокращает число случаев принудительного переселения и межобщинного насилия.
Лачинский коридор остается открытым для передвижения людей, транспорта и товаров; это передвижение гарантируется Азербайджаном и защищается российскими миротворцами в течение пяти лет. Строительство новой дороги, связывающей Степанакерт с г. Лачин в обход г. Шуша, связано с большими техническими сложностями. Также, в соответствии с соглашением, Армения обязана обеспечить транспортное сообщение по коридору Мехри между западными регионами Азербайджана и Нахичеванским районом. Это транспортное сообщение находится под охраной российских пограничников. Армения выступает гарантом безопасности той части коридора Мехри, которая проходит через юго-восточную часть Армении, а Азербайджан является гарантом безопасности Лачинского коридора, что подразумевает, что ни одна из сторон формально не утрачивает суверенитета. Соглашение о прекращении огня сохраняет принцип «uti possidetis», что может иметь последствия для конфликтов в Крыму и на Донбассе в Украине, в Южной Осетии и Абхазии в Грузии и в Приднестровье в Молдове.
Нынешняя оценка: «выигравшие» и «проигравшие»
В результате шестинедельной войны примерно 70% анклава Нагорный Карабах осталось в руках Армении. Это означает, что принцип «uti possidetis», на основе которого был распущен Советский Союз, не был восстановлен и применен в полной мере. В этом смысле конфликт был урегулирован не полностью. Кроме того, изменения в отношениях между Арменией и Азербайджаном, происшедшие в результате войны, указывают на то, что затяжные конфликты могут быть выведены из тупика путем применения силы, и этот факт вполне может учитываться в подходах к разрешению также и других затянувшихся конфликтов. Более того, не было достигнуто никакого политического урегулирования, было подписано только соглашение о прекращении огня. В ближайшие годы несколько аспектов будут оставаться неурегулированными, в то время как военные действия между Арменией и Азербайджаном заморожены, и обе озлобленные страны теперь сосуществуют в состоянии навязанного им мира.
Случайно так получилось или умышленно, но чем больше нерешенных разногласий остается между Азербайджаном и Арменией, тем более незаменимыми становятся посредничество и арбитражные услуги России. Россия может попытаться обеспечить примирение путем размещения в регионе своих военных в соответствии с доктриной «достаточности сил», но, так же как в Сирии и Ливии, она не в состоянии контролировать динамику эскалации напряженности в Нагорном Карабахе. По истечении пяти лет любая из сторон может потребовать прекращения миротворческой миссии России. Если такого требования не поступит, то нынешний статус сохранится еще на пять лет (а возможно и дольше). Если российские миротворцы уйдут из региона, то риск возобновления конфликта возрастет, что может являться сдерживающим фактором в решении о прекращении миротворческой миссии.
Ясно, что в кремлевских расчетах не имели большого значения такие аспекты как финансовые затраты на миротворческую миссию, ослабление доверия к гарантиям безопасности ОДКБ, перспективы «потерять Армению» как преданного союзника и неопределенность относительно неурегулированного статуса северной части Нагорного Карабаха и самой российской миротворческой миссии. Россия уверена, что «лучше иметь небольшое присутствие Турции, чем большое присутствие Запада», тем более что в настоящее время силы Турции, похоже, рассредоточены по многим направлениям, а экономика относительно слабая. Россию, однако, может беспокоить благополучие своих миротворцев; турецко-российские столкновения на линии Шуша-Степанакерт, представляющей собой потенциальный источник эскалации; а также возможность полного краха Нагорного Карабаха и, соответственно, исчезновение источника влияния для России, а также и нанесение ущерба ее репутации, если ее клиент окажется абсолютно недееспособным.
Что касается плюсов и выигрышных моментов для России, то здесь четко прослеживаются три момента. Во-первых, российские меры по урегулированию этого конфликта представляют собой важный шаг в восстановлении российского влияния на постсоветском пространстве. По сути, Россия применяет более изощренный подход к силовому посредничеству с тщательной оценкой рисков своих операций и более осторожными оценками того, чего она хотела бы достичь. Во-вторых, динамика демократизации западного типа на Южном Кавказе замедлилась. Минская группа ОБСЕ приняла и легитимизировала дипломатическую инициативу России. Сопредседатели группы, Франция и США, были отодвинуты в сторону стоящей перед ними дилеммой: легитимизировать миротворческую миссию России как свершившийся факт, а вместе с этим и возможность установления российского протектората, или согласиться на гуманитарную катастрофу. Два авторитарных государства (Азербайджан и Турция) напали на слабую демократию (Армению), которую от полного поражения спасло третье авторитарное государство (Россия). В-третьих, российская миротворческая миссия показывает, что постулат Германии о том, что «военного решения быть не может», ошибочен. Российские миротворцы были размещены достаточно быстро и установили контроль над многими сферами – гуманитарной, политической, военной и информационной – и не делят этот контроль ни с гражданским обществом, ни с другими субъектами. Эта миссия представляет собой вертикальную (сверху вниз) альтернативу и нелиберальный подход к установлению мира, демонстрируя при этом, что авторитарные модели могут быть эффективными. Если через пять лет миротворческая миссия окончится, то возрастет риск возобновления конфликта, и это обстоятельство является рычагом давления на Армению. Сейчас Армения и Нагорный Карабах полностью зависят от гарантий безопасности со стороны России, и теперь Армения еще более плотно втянута в российскую орбиту как просящее и подчиненное государство.
Пашинян, отвергавший призывы к досрочным выборам сразу после военного поражения, провел выборы в июне 2021 г. Чтобы не потерять полностью поддержку Москвы, Пашинян в апреле 2021 г отправился «на поклон» к Путину. Прошедшие в июне 2021 г. парламентские выборы ослабили руководящие позиции Пашиняна, но не допустили перехода власти к старому поколению классических постсоветских руководителей – в данном случае к политическим силам во главе с бывшим президентом Робертом Кочаряном, традиционно связанным с нагорно-карабахским конфликтом. Понятно, что 54% голосов, поданных за партию «Гражданский договор» Пашиняна, гораздо меньше показателя 2018 г., но все-таки впечатляют, учитывая проигранную страной войну. Это свидетельствует о том, что, хотя Нагорный Карабах был, несомненно, важным вопросом на выборах, он был не единственным вопросом, и к тому же не был решающим.
Азербайджан стал явным победителем в этом конфликте. Турция укрепила связи с Азербайджаном. Алиев и Эрдоган 15 июня 2021 г. в карабахском г. Шуша подписали декларацию о союзнических отношениях между двумя странами. Эта декларация формально закрепила уже существующие между двумя странами соглашения о взаимной поддержке и сотрудничестве, и в этом документе коридор Мехри назван коридором Зангазур. Кроме того, по словам бывшего министра иностранных дел Азербайджана, эта декларация стала «зонтиком безопасности». Турция продемонстрировала силу без особых затрат и, похоже, успешно сдержала Россию от полномасштабной поддержки Армении. Расширение усилий России по разрешению этого конфликта ставит ее в более рискованное положение, чем Турцию. В долгосрочной перспективе миротворческая операция может начать раздражать Азербайджан и продолжать напоминать Армении о ее унизительной зависимости. Сейчас у Турции есть дополнительные рычаги влияния на Россию. Недавние призывы Эрдогана после выборов в США к нормализации отношений с Западом увеличивают возможности Турции по согласованию своей политики с позицией Запада и подчеркивают тот факт, что признание Соединенными Штатами геноцида армянского народа не возымело какого-то заметного непосредственного воздействия на регион.
Турция и Армения, не достигнув полного урегулирования нагорно-карабахского конфликта, по-прежнему имеют достаточно причин, чтобы не устанавливать политические, дипломатические и экономические отношения. В результате экономические проблемы в Армении сохранятся, так же, как и ее чрезмерная зависимость от Москвы. Грузия, третье государство на Южном Кавказе, рассматривает недавние перемены как дальнейшее ослабление собственной безопасности. Она видит российское военное присутствие у себя на севере, на западе, а теперь еще, больше чем когда-либо, у себя на юге. Это поднимает вопрос о дальнейшем расширении НАТО и о продолжающемся противостоянии между российской политикой «красных линий» и заявлением НАТО о том, что ключом к членству в альянсе является приверженность к демократической форме правления и реформам, а не наличие насильственно присоединенной территории.
Комментарии закрыты.