Влияние пандемии на Ближний Восток и Северную Африку
Мариуш Рзежутко
До начала глобальной пандемии COVID-19 страны Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА) находились на перепутье. Спустя десять лет после «арабской весны» и в результате неудачных реформ общества стран БВСА вернулись к состоянию растущего недовольства переменами десятилетия. После протестов в Ираке и Ливане социальные потрясения вспыхнули в Алжире, Египте, Эфиопии и Иране, а ситуация в Ливии и Судане значительно осложнилась.
С пришествием COVID-19 ситуация в регионе значительно изменилась. Она не только произвела революцию в социально-политической и экономической жизни, но и серьезно бросила вызов правительствам и их способности бороться с кризисами. Хотя каждое правительство выбирало свой собственный стиль управления и свою собственную политику, большинство мер против COVID-19 быстро превратились в оружие в борьбе с политическими противниками. Кроме того, распространение вируса также дало широкий спектр инструментов для введения ограничений и общественного контроля.
Из-за размера региона БВСА и редакционных ограничений, в этой статье будут проанализированы только некоторые страны. Они были выбраны исходя из политической и экономической стабильности и политической системы и изменений, происходящих в них: от Ливана, который трансформируется в технократическое правительство, и авторитарного Алжира до абсолютной монархии Саудовской Аравии.
ПЕРИОД ДО COVID-19
Несмотря на то, что внутренняя политика Ливана поддерживала политическую стабильность, избегая конфликтов между религиозными группами, правительство не смогло осуществить давно обещанные политические и социальные реформы, что в значительной степени способствовало ухудшению экономической ситуации. Затяжной кризис, связанный с невозможностью договориться о главах кабинетов министров и ускорившийся из-за плохой экономической ситуации, привел к эскалации недовольства в октябре 2019 г., а вследствие этого, к протестам.
В Алжире, авторитарной стране с гибридной системой централизованного контроля и капитализма, продолжаются протесты против властей, связанные с режимом экс-президента Абдельазиза Бутефлики и спорными президентскими выборами в декабре 2019 г.
Помимо всемирного осуждения убийства Джамаля Хашогги, которое вызвало значительный отток иностранного капитала и потрясло экономику, Саудовская Аравия не боролась ни с социальными протестами, ни с экономическим коллапсом. Поэтому, ей было гораздо легче начать борьбу с пандемией.
ИДЕНТИФИКАЦИЯ И ПРИНЯТЫЕ МЕРЫ
В Ливане первые случаи заболевания COVID-19 были официально зарегистрированы в феврале 2020 г. Предполагалось, что вирус был завезен пассажирами авиакомпании. Основная вспышка инфекции произошла в Бейруте, откуда она распространилась в большом масштабе по всей стране. Власти располагали лишь несколькими сотнями тест-наборов и помещением для изоляции только 200 пациентов. Первые смертельные случаи произошли уже в конце февраля. Ливан начал профилактические кампании, введя гигиенические меры и объявив ограничения для людей, прибывающих из стран, где наличие вируса было подтверждено. В течение двух недель после официального объявления о первых случаях инфицирования правительство быстро приняло решение о контрмерах, включая шаги с экономическими последствиями.
Власти объявили чрезвычайное положение и закрыли культурно-образовательные центры и пограничные переходы. Были введены ограничения: комендантский час, запрет на сбор больших групп людей и организацию массовых мероприятий, приказы работать посменно в правительственных министерствах и других местах, необходимых для функционирования государства. Доступность коммерческих и банковских учреждений значительно снизилась, но аптеки и автозаправочные станции оставались открытыми. Многие частные медицинские учреждения были преобразованы в изоляторы, а морские курорты использовались в качестве мест самоизоляции. Звучали призывы к гражданам, особенно тем, кому за 65 лет, оставаться дома. В марте 2020 г. правительство, пытаясь приспособиться к динамично изменяющейся ситуации, ввело ограничения, аналогичные тем, которые действуют в европейских странах, и рассматривало вопрос государственной безопасности. Однако, процесс принятия решений был в значительной степени хаотичным.
Основное бремя борьбы с пандемией — от распределения помощи и обеспечения безопасности транспортировки людей и медикаментов до патрулирования городов — легло на ливанских военных и (неофициально) организацию «Хезболла» в районе, который она контролирует независимо от правительства. В связи с драматической экономической ситуацией, в апреле 2020 г. власти ввели пятиэтапный план постепенного открытия страны. В сентябре, после очередной волны случаев заболевания COVID-19, Проект антикризисного управления был переработан, и на основе системы Министерства здравоохранения и социальных служб США географические секторы были разделены на зоны риска: первая/белая зона означала очень низкий риск заражения, а четвертая/красная зона характеризовалась высоким риском заражения.
В зависимости от уровня риска, на каждую зону были наложены ограничения: от требования носить маски и поддерживать социальную дистанцию до тщательного контроля за социальными контактами и ограничения передвижения в красных зонах. Чтобы лучше управлять зонами, ливанское правительство создало цифровую платформу по обеспечению соблюдения социальной дисциплины. Ввиду того, что в условиях частичных ограничений ситуация не улучшилась, в ноябре 2020 г. правительство ввело полный локдаун. Перед Рождеством ограничения были ослаблены, но из-за вызванного этим роста числа инфекций в январе был вновь введен полный локдаун. В феврале правительство объявило о некотором ослаблении ограничений на передвижение и коммунальные услуги.
Алжир реализовал несколько иной сценарий. Хотя большинство его мер были аналогичны мерам, принятым Ливаном, алжирские власти быстро отреагировали на распространение вируса. В начале февраля 2020 г. было приостановлено прямое авиасообщение между Алжиром и Пекином. На морских, сухопутных и воздушных пограничных пунктах были введены чрезвычайные меры контроля и установлены тепловизионные камеры. В стране в средствах массовой информации развернулась информационная кампания. Как и в Ливане, социальные сети неофициально сообщили о первых смертях в феврале 2020 г. Как и в Ливане, власти Алжира опровергли эти сообщения. Однако, в конце февраля министр здравоохранения Абдеррахман Бенбузид под давлением опубликованных сообщений о вирусе подтвердил первые случаи заболевания COVID-19, которое, скорее всего, было завезено в Алжир из Италии. Были также объявлены новые случаи заражения, предположительно вирусом из Франции.
В условиях ускоряющегося распространения вируса в марте 2020 г. Минздрав принял решение о принудительном переносе отпусков всех врачей и медперсонала. Министерствам, ведомствам и компаниям были даны указания о проведении профилактических и защитных мероприятий на рабочих местах. Пожилым и хронически больным людям предписывалось избегать ненужных контактов. В профилактических целях аптекам предписывалось сохранять запасы защитных масок только для медицинского персонала. В начале марта президент Абдельмаджид Теббун принял решение закрыть учебные центры, и было приостановлено воздушное и морское сообщение. Спортивные, культурные и политические мероприятия были запрещены. Также было принято решение о запрете до окончания кризиса экспорта стратегических товаров, как медицинских, так и продовольственных. Президент уполномочил Национальную народную армию и полицию бороться с вирусом путем контролирования потока людей, используя контрольно-пропускные пункты на дорогах в крупные города, ограничивая доступ в вилайеты, проводя вспомогательные и даже принудительные перевозки людей в места изоляции, а также транспортировку и распределение материалов (масок, дезактивационных гелей и т. д.). Власти в ускоренном порядке приняли решение выдать гражданам 1,5 млн. масок и заказать еще 54 млн. в качестве резерва.
Министр религии приостановил публичные молитвенные собрания — это была неслыханная в арабских странах акция — приказав закрыть мечети и все места отправления культа. Судебные заседания по уголовным делам были приостановлены. По специальному распоряжению премьер-министра Абдельазиза Джерада был введен ряд ограничений и штрафов в отношении граждан, не выполняющих директивы правительства. Например, отказ от самоизоляции карался лишением свободы на срок от двух до шести месяцев и значительным штрафом. Для мониторинга и борьбы с кризисом была создана Научная комиссия по мониторингу и оценке пандемии COVID-19: на уровне государственных учреждений были созданы кризисные ячейки, а в вилайетах (административных округах) − подразделения по борьбе с кризисами.
При технической поддержке Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) Национальный институт общественного здравоохранения инициировал процесс поддержки и наращивания потенциала для координации мер реагирования на эпидемию. Для смягчения негативных экономических и социальных последствий защитных мер правительство также ввело систему помощи и поддержки граждан. Оно учредило научный комитет по изучению COVID-19, проводило кампанию по регулярной очистке и дезинфекции общественных мест и уполномочило армию бороться с рыночной спекуляцией товарами первой необходимости. Несмотря на рост числа инфекций в Алжире, Джерад расширил список разрешенных видов коммерческой деятельности, считающихся необходимыми для предотвращения экономического коллапса, а Главное управление по налогообложению объявило о новых мерах по смягчению последствий кризиса для бизнеса. Правительство в ускоренном порядке облегчило импорт товаров для борьбы с эпидемией (в первую очередь фармацевтических препаратов, медицинского оборудования и основных продуктов питания). Чтобы помочь смягчить финансовые последствия кризиса, некоторые высокопоставленные чиновники и военачальники согласились перевести свои ежемесячные зарплаты в фонд солидарности.
Чтобы уменьшить распространение вируса, Саудовская Аравия в ускоренном порядке ввела ряд ограничений, аналогичных ограничениям, принятым в европейских странах, и в борьбе с COVID-19 показала наибольшую эффективность среди проанализированных стран.
Уже к марту 2020 г. были приостановлены полеты и выдача разрешений гражданам на поездки в соседние страны, а также в Италию и Корею. Возможности морского транспорта были ограничены. Как и в Алжире, коммерческие объекты были закрыты, и был строго ограничен доступ к услугам. Однако, аптеки и снабженческие компании оставались открытыми. Ранее Саудовское управление по контролю за продуктами и лекарствами начало проверку эффективности дезинфицирующих средств для ликвидации вируса, и на веб-сайте агентства были опубликованы неэффективные дезинфекционные меры. Продуктовым магазинам разрешалось открываться с тем условием, что товары, с которыми покупатели часто контактируют, будут часто стерилизоваться. Службам общественного питания разрешалось торговать только на вынос. Быстро появились приложения для доставки еды и лекарств. В целях предотвращения передачи вируса через банкноты приветствовались электронные транзакции. Были разработаны и адаптированы для удовлетворения потребностей граждан поддерживающие электронные платформы. Были созданы мобильные пункты тестирования на вирусы.
Власти обязали разрешить людям из уязвимых групп работать удаленно, и работодатели должны были строго соблюдать эти положения. Правительство распорядилось на платформе «Mawid» («e-health services») внедрить специальную вкладку, позволяющую зарегистрироваться у врача и получить раннюю диагностику с помощью мобильного приложения. На медицинский и вспомогательный персонал, который намеренно скрывал или задерживал предоставление информации о заражении COVID-19, накладывалось наказание.
Для борьбы с пандемией была оказана медицинская помощь людям, незаконно находящимся в Саудовской Аравии, и тем, кто не представил документов. Нарушение комендантского часа каралось крупным штрафом, а рецидив мог привести к тюремному заключению.
Были отменены запланированные военные мероприятия, включая внутренние учения и учения с иностранными партнерами. Был также сохранен контроль над сектором деловых услуг, предотвратив спекуляцию на ценах на предметы первой необходимости и медицинские товары. Как и в Алжире, были приостановлены религиозные собрания. Государство немедленно ввело контроль над ресурсами, внедрив проверку количества товаров и продуктов питания первой необходимости. В середине марта саудовцы, как и алжирцы, прекратили экспорт медикаментов и медицинских изделий. Была начата кампания по внедрению бесплатных мер защиты граждан от передачи вируса.
Король Салман ибн Абдель Азиз Аль Сауд в четких и кратких посланиях информировал нацию о деятельности правительства и чрезвычайном положении, готовя общественность к потенциально ухудшающемуся сценарию. Чтобы ограничить экономические последствия пандемии, правительство в конце марта 2020 г. подготовило пакеты стимулов для частного и банковского секторов. Государственная энергетическая компания оказывала услуги, несмотря на отсутствие платежей со стороны граждан. Попытки спекулировать, монополизировать или взвинчивать цены подвергались суровому наказанию.
Благодаря правительственным субсидиям, на самоизоляцию люди размещались в гостиницах. Субсидии получили также промышленность, сельское хозяйство, энергетика и здравоохранение. Средства, выделяемые на крупные проекты, перенаправлялись на поддержание экономики государства. В результате этих мер реальный коэффициент воспроизводства вируса (индекс R) и количество зарегистрированных случаев заболевания стали значительно снижаться, что позволило правительству объявить о трехэтапном плане снятия ограничений. Кроме того, саудовцы решили оказать финансовую поддержку «Гави», Альянсу вакцин, глобальному партнерству в области здравоохранения, созданному для содействия разработке вакцин и иммунизации.
НЕДОСТАТКИ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ОЦЕНКА
В Ливане общественность обвинила Министерство здравоохранения в том, что оно игнорирует серьезность угрозы, не готово к глобальной пандемии и вяло реагирует на кризис. Пассажиры, прибывающие в аэропорт, наугад отбирались для первичной проверки, такой как проверка температуры. Служащие аэропорта не оснащались должным образом защитным снаряжением, из-за чего они подвергались воздействию вируса и потенциально могли распространять его среди здоровых пассажиров.
Власти также подвергались критике за неспособность эффективно применять ограничения. Под давлением общественности правительство приостановило транспортное сообщение сначала с Италией и Ираном, а затем и с другими странами. По мере ухудшения ситуации ливанское правительство сократило дорожное движение, разрешив в одни дни пользоваться транспортными средствами с нечетными регистрационными номерами, а в другие с четными. Однако, количество исключений (включая дипломатов, армию, спецслужбы, врачей, журналистов, поставщиков продуктов питания и сборщиков мусора) существенно ограничивало предполагаемое снижение риска.
Кроме того, со временем соблюдение обществом ограничений ослабевало. Грубые нарушения правил социального дистанцирования регулярно освещались в средствах массовой информации. Все более строгие штрафы мало что давали, даже перед лицом прогнозируемого майского пика заражения. В этом контексте наблюдался явный контраст между районами, контролируемыми правительством, и районами, контролируемыми Хезболлой. Ограничительные меры, принятые Хезболлой и «Амалем», такие как моторизованное патрулирование и независимые контрольно-пропускные пункты, усиливали превентивные меры среди местного населения.
Ливан спасло то, что при первой волне инфекции более 67% инфицированных имели относительно легкие симптомы и только 9% пациентов были в критическом состоянии. Вторая волна вируса, появившаяся в начале сентября, существенно изменила ситуацию. Хотя скорость размножения вируса была значительно ниже, количество ежедневных инфекций превышало возможности службы здравоохранения, при этом почти на 100% использовалось вентиляторы легких и возросло число смертей у более молодых пациентов. Это привело правительство к сотрудничеству с Хезболлой, неофициальным конкурентом, который финансировал профилактические мероприятия и управлял некоторыми медицинскими резервными центрами, снимая давление с государственных служб здравоохранения. Некоторые критики также осуждали, как они считали, безрассудное использование военных ресурсов, зарезервированных для войны.
Резкий рост числа инфекций в мае 2020 г., скорее всего, стал результатом возобновления социальных протестов, вызванных пауперизацией общества и потерей доходов из-за ограничений, введенных государством. Ситуация усугублялась иллюзорным чувством безопасности из-за падения показателей передачи заболевания на ранних стадиях.
В Алжире независимые наблюдатели были встревожены тем, что заверения правительства об усилении контроля в аэропортах и портах не были реализованы. Правительственная информация о ресурсах и стратегиях также не вызывает доверия у граждан и журналистов. Одним из самых сомнительных решений Алжира была репатриация более 130 алжирцев, проживавших в Китае, 31 из них в эпицентре вируса — в провинции Хубэй. Учитывая недостаточные меры безопасности и отсутствие подготовительных мероприятий в стране, погрязшей во внутренних протестах, идея привлечения такого количества потенциально инфицированных людей была воспринята общественностью негативно. Кроме того, апрельская репатриация алжирских граждан из Турции была сопряжена с высоким риском привлечения в страну террористов, связанных с «Исламским государством».
В конце февраля 2020 г. ВОЗ предупредила мир о неспособности африканских стран справиться с пандемией. После этого заявления алжирские власти начали цензуру государственных СМИ, фактически исключив возможность утечки негативной информации, как это произошло при вспышке алжирской холеры в 2018 г. Поэтому независимые СМИ утверждали, что число заражений COVID-19 в Алжире может быть намного больше, чем было объявлено властями. Люди стали покупать маски и дезинфицирующие гели, запасать еду и воду. За период всего в две недели случаи заражения вирусом были зафиксированы в различных вилайетах. Особым просчетом Алжира было полное отсутствие контроля над проживающими и работающими в стране китайскими гражданами, которых, по оценкам, насчитывалось от 400 тыс. до 1 млн. человек. Деятельность эти людей, работающих на ротационной основе, не отслеживалась властями внутри Алжира, равно как и их перемещения между Китаем и Алжиром. Многовекторные меры, принятые для снижения риска распространения вируса, были недостаточными, равно как и эффективность алжирской службы здравоохранения.
В Саудовской Аравии из-за ограничений свободы слова до прессы доходили лишь незначительные негативные сигналы. В типичной для Саудовской Аравии манере власти заставляли граждан соблюдать запрет на создание и публикацию фотографий и записей нарушений комендантского часа. Нарушение приказа может повлечь за собой наказание до пяти лет лишения свободы и непомерные штрафы. Несмотря на многочисленные подготовительные мероприятия и новаторские решения на местах, Саудовская Аравия не смогла защитить себя от негативных экономических последствий пандемии. Чтобы стабилизировать доходы бюджета, власти увеличили налоги на добавленную стоимость и таможенные пошлины на импортируемые продукты питания.
COVID-19 КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИНСТРУМЕНТ
Власти в странах БВСА вскоре осознали не только медицинские, экономические и социальные риски глобального распространения вируса, но и политические выгоды, которые он может принести. В начале марта 2020 г. в Ливане, где продолжались протесты с требованием создания технократического правительства, власти запретили массовые мероприятия. Школы и колледжи, сыгравшие значительную роль в организации протестов, возглавляемых, главным образом, молодыми людьми, также были закрыты. Для поддержания общественного порядка были введены смешанные патрули армии и службы внутренней безопасности, которые имели право проверять личность граждан и применять меры принуждения или задержания. Ограничение возможности организации протестов позволило правительству провести работу по спасению страны от краха и осуществить реформы, требуемые международным сообществом, что являлось условием получения международной помощи. Несмотря на атмосферу постоянной эпидемической угрозы, в июле возобновились все более усиливающиеся социальные протесты в более урбанизированных регионах. По мнению властей, протесты создали ситуацию, при которой повысился риск распространения вируса. Ливанские власти использовали COVID-19 для отвлечения внимания от углубляющегося политического и экономического кризиса в стране и неспособности основных политических блоков достичь консенсуса и сформировать новое правительство.
Пандемия COVID-19, одна из самых больших проблем, с которыми столкнулся Алжир, парадоксальным образом стала спасением для властей и, если оглянуться назад, значительно помогла правительству восстановить внутреннюю стабильность страны. Заклейменное протестующими за невыполнение предвыборных обещаний, новое правительство получило инструменты для подавления социального уличного движения «Хирак», которое с февраля 2019 г. требует отставки политиков, связанных с режимом бывшего президента. Запрет на собрания и требование карантина решали теоретически неразрешимую проблему без всяких затрат, как с точки зрения имиджа, так и с точки зрения экономики. Алжирские власти возложили вину за развивающуюся пандемию на нежелающее отступать движение «Хирак», которое, по их мнению, в значительной степени способствовало распространению вируса. Они также призвали положить конец чрезмерному использованию мест общественных собраний, заявив о поддержке движения со стороны третьих стран. Вскоре власти заняли репрессивную позицию по отношению к протестующим. На виадуках, пересекающих шоссе, ведущие в столицу страны, увеличилось число наблюдательных постов национальной жандармерии с тем, чтобы реагировать на большие группы людей, направляющиеся присоединиться к протестам «Хирак». Распространение вируса было быстро использовано президентом Теббуном для временного ограничения гражданских свобод. Вопреки прежним заверениям в уважении к движению «Хирак», Теббун строго запретил организацию митингов и шествий и участие в них, полностью заморозив деятельность «Хирак».
ИЗВЛЕЧЕННЫЕ УРОКИ
Усилия Ливана по борьбе с COVID-19 неоспоримы, хотя последствия сокрытия реального состояния распространения болезни в первые несколько недель препятствовали любым попыткам замедлить распространение инфекции. Вторая волна, начавшаяся в сентябре, превзошла самые худшие ожидания, главным образом из-за высокого процента людей, нуждающихся в госпитализации в отделения интенсивной терапии. Новый план антикризисного управления, разбитый на зоны безопасности, в основном был направлен на бессистемную борьбу с вирусом, без принятия какой-либо обоснованной стратегии. Возложение на армию обязательств, совершенно не связанных с ее уставными задачами, нарушило баланс между защитой национальной безопасности и борьбой с терроризмом. Эта ситуация может быть легко использована соседними странами, террористическими группами или религиозными ополченцами и потенциально привести к приходу к власти в стране экстремистской хунты. Однако, самой большой проблемой государства была его неспособность контролировать собственных жителей, которые не соблюдали ограничения. Как признал министр здравоохранения Хамад Хасан в ноябре 2020 г., частичные локдауны не принесли ожидаемых результатов.
Ливанские власти не воспользовались опытом, накопленным во время первой волны, а вместо этого повторили реактивную борьбу с распространением вируса. Это способствовало значительному ухудшению ситуации во время второй волны инфекций осенью – в сезон, способствующий гораздо более быстрой передаче инфекции. В свете принятых властями решений эффективность реализуемых программ во многом зависела от дисциплины граждан, которая оставляла желать лучшего. С другой стороны, введение драконовских ограничений во всех секторах экономики привело к значительному снижению качества жизни, потере рабочих мест и даже средств к существованию многими ливанцами, которые, разочаровавшись, стали больше беспокоиться о своих семьях, чем о возможности заражения вирусом.
В Алжире отсутствие информации о COVID-19 заставило граждан игнорировать быстро растущую угрозу. Несмотря на объявленные ограничения, власти позволили жизни на улицах протекать так же, как и до пандемии. Государственные СМИ приняли стратегию обвинять в распространении вируса в Алжире иностранцев и туристов. Президент наделил полномочиями привлекать к ответственности тех, кто распространяет дезинформацию и панику, такие как призывы покупать и накапливать большое количество продовольствия. С одной стороны, это действенное средство борьбы с дезинформацией, с другой – полезный прием в авторитарной борьбе с общественной оппозицией. В отличие от хаотичного Ливана, алжирское правительство провело решительную и хорошо скоординированную мобилизацию подразделений кризисного управления, что может стать примером для других стран. Скорее всего, это было связано с централизованностью системы власти, сконцентрированной в руках узкой группы лиц, принимающих решения.
Еще один пример, заслуживающий внимания – это контроль правительства над рынком для устранения дефицита необходимых продуктов питания, который помог снизить панику среди граждан. Несмотря на растущее число случаев заболевания COVID-19 в Алжире, премьер-министр Джерад после консультаций с министерскими подразделениями расширил список разрешенных форм коммерческой деятельности, считающихся необходимыми для общества, тем самым предотвратив экономический коллапс, а Главное налоговое управление объявило о новых мерах по смягчению последствий кризиса для предприятий. Для борьбы с эпидемией правительство в ускоренном порядке облегчило процедуру импорта товаров. Другим уроком стало то, что во время борьбы с пандемией правительство утратило бдительность в киберпространстве, что позволило хакерам получить доступ к конфиденциальной информации о государственных компаниях.
Среди этих стран Саудовская Аравия лучше всех справилась с последовательными волнами COVID-19, учась на ошибках евроазиатских стран и делая соответствующие выводы. В отличие от Ливана и Алжира, саудовские власти не скрывали наличия вируса и немедленно приступили к реализации мер по сокращению его передачи. Ограничения на въезд потенциально больных людей из других стран с самого начала сократили число случаев инфицирования. Саудовская Аравия предприняла шаги по снижению риска проникновения вируса из Йемена и поддержала своего южного соседа, который не смог бы справиться без внешней помощи.
В качестве извлеченного урока Саудовская Аравия должна изучить политику, отраженную в программе «Видение развития Саудовской Аравии на период до 2030 г.», принятой наследным принцем Мухаммедом бин Салманом, которая предполагает сокращение числа иностранцев на внутреннем рынке труда. Как показал этот кризис, около 80% врачей и медсестер в королевстве – иностранцы, и они оказались незаменимыми во время пандемии. Успеху Саудовской Аравии способствовало оказание медицинской помощи ее гражданам и эффективная реализация проекта по тестированию на вирусы. В отличие от властей некоторых европейских стран, саудовцы подходили к нисходящей тенденции количества случаев заболевания с большим рационализмом, получая информацию со всей страны и сохраняя полный контроль над ситуацией. Власти также эффективно опровергали фальшивые новости, позволяя Саудовской Аравии поддерживать мир и дисциплину.
Комментарии закрыты.