Вольфганг Ишингер, председатель Мюнхенской международной конференции по безопасности
Западные лидеры были более чем готовы указать, что в кризисе на Украине не может быть военного решения. Это верно, хотя только с их собственной точки зрения. Москва успешно использовала военную силу, нанося серьезный ущерб видению евроатлантического сообщества в сфере безопасности. Нынешняя европейская система безопасности не смогла предотвратить ни аннексию Крыма, ни дестабилизацию Восточной Украины. Несмотря на минские соглашения, в 2015 г. люди продолжают гибнуть в результате военных действий в стране, принимавшей Чемпионат Европы по футболу в 2012 г.
Сегодня не только Украина чувствует угрозу, но и другие страны, такие как Молдова, Грузия и страны Балтии. Невозможно представить, что между ЕС/НАТО и Россией может возникнуть «серая зона». С точки зрения Москвы эти страны образуют санитарный кордон, даже несмотря на то, что мы всегда хотели избежать возникновения различных уровней безопасности в Европе. До настоящего времени НАТО и ЕС демонстрировали значительную степень солидарности и ответили экономическими санкциями наряду с программой коллективной безопасности в рамках НАТО. Но единство Запада может быть неоднократно испытано на прочность.
Текущий кризис не является краткосрочным ухудшением условий: скорее мы наблюдаем фундаментальный сдвиг отношений Восток-Запад, происходящий на наших глазах. Вряд ли ситуация изменится в ближайшее время.
С точки зрения России ЕС хочет приблизить Украину к себе и убедить ее разорвать связи с Россией. Но неправильно полагать, что Киев был принужден сделать выбор между ЕС и Россией. Верно то, что ЕС был не готов принять прерогативу России в переговорах с Киевом относительно соглашения об ассоциации. Кто мы такие, чтобы требовать от Киева согласия на то, что третья сторона будет иметь право голоса в переговорах о будущем направлении развития Украины?
Канцлер Германии Ангела Меркель подчеркнула этот момент, выступая в Бундестаге в конце ноября 2014 г., процитировав собственную прошлогоднюю речь: «ЕС неоднократно предлагал поговорить с Россией, чтобы выработать взаимные выгоды сотрудничества. Я глубоко убеждена, что мы должны продолжать такие усилия, чтобы не ставить страны Восточного партнерства перед неизбежным выбором — либо сближаться с ЕС, либо более тесно сотрудничать с Россией». Канцлер подчеркнула, что даже если соглашение об ассоциации между Украиной и ЕС привело бы к проблемам в торговых отношениях России с Украиной, этот факт не может служить для придания законности аннексии Крыма или оправдания участия России в боевых действиях в Донецке и Луганске.
Более того, оппозиция России ЕС — относительно недавнее явление. На пресс-конференции в 2004 г. президент России Владимир Путин сказал: «Если Украина хочет вступить в ЕС, и если ее принимают, мне кажется, что нам можно только порадоваться. Потому что у нас особые отношения с Украиной». Десять лет спустя Россия не хочет даже принимать соглашении об ассоциации между ЕС и Украиной.
Какая из причин недовольства России заслуживает серьезного внимания? Наиболее существенным является предположение, что Запад построил общий европейский дом, но не выделил России собственную комнату, отметила американский историк Мэри Элис Саротте, используя метафору, ранее сказанную бывшим президентом СССР Михаилом Горбачевым. Во время дебатов 90-х годов по поводу расширения НАТО правительство Германии настаивало на двухкомпонентной стратегии: поддержка расширения НАТО в сочетании с более интенсивным партнерством с Россией. Мы настаивали на необходимости сбалансировать два аспекта так, чтобы они дополняли друг друга. Без расширения НАТО страны Центральной и Восточной Европы продолжали бы чувствовать себя в опасности. Но без прочного партнерства НАТО-Россия последняя была бы отрезана от «общего дома». Результатом стала разработка и реализация двойной стратегии.
К сожалению, эта двойная стратегия была заброшена во времена правления Джорджа Буша. Его правительство прекратило действие комиссии «Гор – Черномырдин», которая при президенте Билле Клинтоне была ключевым каналом двустороннего взаимодействия. Еще более важно, что администрация Буша вышла из Договора по противоракетной обороне и начала планировать создание противоракетного щита.
Затем Вашингтон продолжил расширять НАТО, поддержав устремления Киева и Тбилиси получить членство в организации, даже несмотря на отсутствие консенсуса по проблеме на Украине и в Грузии. Некоторое время спустя напряженность между Россией и Грузией переросла в конфликт, во время которого российские войска оккупировали часть грузинской территории. С точки зрения России Запад продолжал игнорировать интересы безопасности Москвы, и только четкое заявление могло положить этому конец.
Такое мнение широко распространено в России. Во время летней войны между Россией и Грузией 2008 г. Горбачев в своей статье в «The New York Times» писал: «И действительно, все последние годы Россию ставили перед фактом: вот вам Косово, вот вам выход из договора по ПРО и размещение противоракетных объектов в соседних странах, вот вам непрерывное расширение НАТО и т.д. И все это — на фоне сладких речей о партнерстве. Ведь это просто ширма! Кому это понравится?». Учитывая широко распространенное убеждение, что после падения Советского Союза Запад постоянно эксплуатирует слабость России, политика Путина по восстановлению статуса России как мировой державы становится чрезвычайно популярной. Если Запад и сделал ошибку, то она заключается в отходе от исходной двойной стратегии НАТО.
Ничто из сказанного выше не может служить оправданием использования Россией силы или ревизионизма, которые формируют текущую внешнюю политику Путина. Но если мы стремимся к продуктивному диалогу с Москвой, нам необходимо понять восприятия и эмоции, формирующие фон действий России. Чувство, что Запад несправедливо обошелся с Россией, весьма затрудняет восстановление конструктивных отношений с Москвой.
Сегодня проблема заключается в том, что Россия является сверхдержавой только в военном смысле (в первую очередь из-за своего ядерного арсенала) и с точки зрения энергоресурсов. В 21 веке статус сверхдержавы зависит не только от военного потенциала, но также от способности убеждать приобретать партнеров, чтобы участвовать в союзах и вовлекать другие страны в формирование союзов. Согласно этому определению сегодня Россия определенно сверхдержавой не является.
Когда Барак Обама был избран президентом Соединенных Штатов, его администрация решила полностью перестроить отношения с Россией. Обама переработал планы противоракетной обороны, превратив их в проект НАТО, и пригласил Россию к сотрудничеству. Эта стратегия дала положительные результаты, включая новый договор по СНВ и расширение сотрудничества в отношении Афганистана и Ирака. Тем не менее обе стороны сохранили сомнения относительно намерений друг друга. Вместо того чтобы стать прорывом и послужить крышей «общего дома», система противоракетной обороны появилась как фактор, кардинально изменивший правила игры.
Однако изменилась и сама Россия, как отметил бывший посол США в Российской Федерации Майкл Макфол: «Российская внешняя политика не стала более агрессивной в ответ на политику США, она изменилась в результате внутренней политической динамики России. Сдвиг начался, когда Путин и его режим впервые попали под атаку». В 2014 г. бывший госсекретарь США Строуб Тэлботт проанализировал ситуацию следующим образом: «Агрессия Путина имеет смысл только на фоне определяющей идеи его президентства: поворот времени вспять. В течение многих лет это означало отказ от трансформационной политики своих непосредственных предшественников и восстановление основных атрибутов советской системы в границах Российской Федерации».
Как должен запад ответить на ревизионизм Путина? Как может выглядеть стратегия, которая не отвергнет фундаментальные нормы, разделяемые большей частью евроатлантического региона, и в то же время не подольет масла в огонь? Я предлагаю новую двойную стратегию.
Мы должны иметь стратегическое терпение и пытаться вести переговоры с позиции силы, а не слабости и нерешительности. В своем первом выступлении после занятия должности новый генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг подчеркнул, что улучшения отношений с Россией можно скорее достигнуть в случае сильного Североатлантического союза. Жизненно важно постоянно напоминать о наших обязательствах по оказанию взаимной помощи, как указано в Статье 5, а также о единстве безопасности для членов НАТО. Однако мы также должны избегать втягивания в новые дискуссии о членстве Украины в НАТО. Чтобы проверить, следует ли пригласить страну стать членом, достаточно простой трехступенчатой проверки: есть ли в той или иной стране консенсус относительно подачи заявки на членство в НАТО? Согласны ли все партнеры НАТО на приглашение такой страны? Повысит ли такое членство в НАТО уровень безопасности в Европе? И только при положительном ответе на все три вопроса следует приглашать такую страну. Ни сегодня, ни завтра Украина не пройдет такую проверку.
Нам также необходимо расширить второй компонент двойной стратегии. Нашей целью не может быть роль врага, против которого должны объединиться все русские. К сожалению, сегодня русские редко прислушиваются к голосу инакомыслия. Если конфликтующие стороны столь явно живут в различных мирах, трудно найти решение. Но мы должны постараться разъяснить, что это не Запад пытается избежать отношений сотрудничества.
По моему мнению, мы должны начать дипломатический процесс под эгидой Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, что могло бы вернуть Россию за стол переговоров и позволить нам рассмотреть новые подходы к концепции общего европейского дома или всеобъемлющего евроатлантического сообщества безопасности. Конечно, такая цель является долгосрочной, но важно поддерживать актуальность этой идеи.
Краткосрочной целью могло бы стать улучшение прозрачности в военной сфере. В последние несколько месяцев было несколько случаев опасного сближения российских военных самолетов и самолетов Запада. Ни Россия, ни НАТО не заинтересованы в случайной эскалации с потенциальными далеко идущими последствиями. Даже в самый разгар холодной войны обе стороны стремились уменьшить риск недопонимания и не допустить скатывания на путь возможной ядерной войны.
Недавно фонд «Инициатива по сокращению ядерной угрозы» опубликовал свой доклад «Укрепление взаимной безопасности», содержащий ряд важных предложений. Основные вопросы: Почему межконтинентальные ракеты все еще находятся в повышенной боевой готовности? Почему нельзя согласовать большие периоды заблаговременного оповещения? И, аналогично, разве невозможно обеспечить большую прозрачность военных учений? Масштабы российских военных учений, проводившихся в последние несколько лет, часто почти достигали предельных значений, требующих присутствия наблюдателей НАТО. Наконец, можно было бы опять активизировать переговоры по контролю над обычными вооружениями, чтобы повысить уровень безопасности и взаимного доверия.
К сожалению, недавние события не ведут в этом направлении. Например, Россия прекратила сотрудничество с США по хранению и захоронению ядерных материалов на своей территории. Теперь эта программа закончится в 2015 г. С другой стороны, российское участие в решение иранской ядерной проблемы указывает на возможность расширения сотрудничества Запад-Россия в областях, в которых преобладают общие интересы. Мы также можем предложить России экономическое партнерство. Недавно канцлер Меркель упомянула возможность создания общий экономической зоны, включая Россию. В качестве первого шага ЕС мог бы работать с Евразийским экономическим союзом (ЕЭС). Эта новая двойная стратегия сосредоточена на концепции «congagement» (от слов «containment» и «engagement»), которая представляет собой смесь мер сдерживания и взаимодействия и была предложена Франкфуртским институтом по изучению проблем мира.
Санкции — не самоцель. Их целью является дать России стимулы к сотрудничеству по стабилизации Украины. Они не являются способом наказать Москву или заставить страдать народ России. Дестабилизация России не является решением. Все мы хотим видеть Российскую Федерацию стабильной и процветающей страной и нуждаемся в ней. Но нам также нужна такая Россия, которая соблюдает правила и работает с нами в области укрепления архитектуры, институтов и правил европейской безопасности.
В начале 70-х вряд ли кто-либо считал хорошей идею начать переговоры, которые в конечном итоге привели к Хельсинкским соглашениям. В 80-х вряд ли кто-нибудь мог представить, что большинство стран Центральной и Восточной Европы вскоре станут демократиями. Сегодня вряд ли кто-либо может поверить, что есть смысл возобновить переговоры с Россией.
Чтобы внести ясность, следует сказать, что выполнить поставленную задачу нелегко, и для этого могут потребоваться усилия целого поколения, поскольку дальнейшее построение эффективной и легитимной региональной системы управления во времена, когда спрос на нее высок, а предложение низкое, представляет определенные трудности. В последние несколько десятилетий наши общества, немецкое в частности, во многом воспринимали мир и безопасность в Европе как нечто само собой разумеющееся. Но мы не должны позволить. чтобы мечта о всеобъемлющем евроатлантическом сообществе безопасности исчезла, и на смену ей пришел длительный кошмар.
Более ранняя версия этой статьи была опубликована в Германии в журнале «Internationale Politik», январь-февраль 2015 г.
Комментарии закрыты.