Приспосабливаясь к новой международной динамике
Малгожата Янковска, советник Министерства иностранных дел Польши | Фотографии AFP/Getty Images
Наступила новая эра соревнования великих держав, в котором участвуют Соединенные Штаты, Китай и Россия в качестве главных соперников. Данное предположение широко разделяется учеными и политиками во всем мире. Это удручает некоторые регионы и страны, которые уже какое-то время функционируют в соответствии с четкими правилами международного порядка под руководством США. Проводимые ныне корректировки, похоже, имели особенно серьезные последствия для Запада. Приближение жизненно важных перемен ощущается в Европейском союзе и в его фактическом лидере – Германии, которая получает выгоды и процветает при т.н. Pax Americana (гегемонии США в мире).
Столкнувшись с конкуренцией между США и Китаем, европейские лидеры призывают к единству и сплоченности на уровне Европы. Некоторые из них утверждают, что для защиты существующего порядка нужна сильная и независимая Европа; в противном случае Европа как таковая исчезнет. В выступлениях французского президента Эммануэля Макрона, канцлера Германии Ангелы Меркель и немецкого президента Франка-Уолтера Стейнмейера звучат предупреждения, что Европа станет добычей великих держав.
Действительно, Европа должна найти свое место внутри этой новой международной динамики. Как Европа справится с этим процессом и как она будет выглядеть в будущем, во многом зависит от того, в каком направлении пойдет Германия. Германия нужна Европейскому союзу, поскольку это самый крупный член организации, у нее самая мощная экономика, и она является гарантом евро. Но что еще более важно – ЕС нужен Германии. Ее национальные интересы являются составной частью интересов Европы, Европейского союза и его институциональной структуры. Как сказал Стейнмейер, для Германии Европа является незаменимой структурой, посредством которой она утверждает себя в мире.
Участники Вышеградской группы (Польша, Чешская Республика, Словакия и Венгрия), или В4, могут быть взяты в качестве примера для рассмотрения последствий для Европы соревнования великих держав. В плане безопасности страны В4 зависят от присутствия и деятельности США в Европе. Однако, в плане их развития и экономики доминирующую роль играет Германия. Интересно, что госсекретарь США Майк Помпео в ходе своего визита в Венгрию, Словакию и Польшу в феврале 2019 г. говорил о вакууме в регионе, который Россия и Китай готовы заполнить. На самом деле, несмотря на вступление в НАТО более 20 лет назад и в ЕС 15 лет назад, этот европейский регион остается на линии разлома между Востоком и Западом. Ответ Берлина на посягательства великих держав на его геополитическую «вотчину» может привести к определенным умозаключениям относительно будущего Европы.
Восхождение Китая
В последние несколько лет ЕС все больше стала беспокоить собственная уязвимость в отношениях с Китаем, причем в таких сферах, в которых именно у ЕС традиционно было превосходство. Дело не только в том, что европейские компании проигрывают китайским компаниям, но и в том, что институциональная организация ЕС, похоже, оказалась неподготовленной к тому, чтобы противостоять государству, которое активно использует нестандартные методы, включая принуждение, кражи и промышленный шпионаж, спонсируемые этим государством, для расширения своего глобального экономического присутствия. Кроме того, Пекин прямо продемонстрировал пределы политических возможностей ЕС, особенно в области прав человека. Пекин не только не уступает давлению Брюсселя, но и активно продвигает собственное видение прав человека. А своими утверждениями, что он вытащил миллионы людей из нищеты, он привлекает к себе внимание других развивающихся стран.
С приходом к власти Си Цзиньпина в 2012 г. Китай с еще большей энергией стал распространять свое экономическое и политическое влияние по всему миру, включая ЕС и соседние с Китаем страны. В 2012 г. в Варшаве Китай основал платформу сотрудничества с 16 странами Центральной и Восточной Европы, названную 16+1, в числе которых были и страны В4. После того, как в 2019 г. к этой экономической платформе присоединилась Греция, она стала называться 17+1. Эта экономическая инициатива Китая была выдвинута в подходящее время. После финансового кризиса 2008 г. и последовавшего за ним резкого снижения западных прямых иностранных инвестиций (ПИИ) страны Центральной и Восточной Европы стали искать источники финансирования за пределами ЕС для стимулирования своего экономического роста. Крупные компании и политические элиты видели в Китае важного партнера в преодолении нехватки финансирования и движущую силу модернизации и стимулирования экономического роста в регионе. Кроме того, в то время сотрудничество с Китаем рассматривалось в целом позитивно, и помощь Китая во время кризиса евро было по достоинству оценено в Брюсселе. Точно так же должно было быть оценено и обещание Китая создать кредитную линию для 16 стран на сумму в 10 млрд. долл.
Эта инициатива, однако, сразу вызвала тревогу в Брюсселе и в Берлине относительно того, что Китай будет использовать свое финансовое и экономическое давление на членов ЕС из группы 16+1 с целью оказывать влияние на процесс принятия решений в ЕС и подорвать единство и сплоченность этого блока. Европейские политики высказывали мнение, что страны в этом регионе все еще недостаточно развиты в плане государственного управления, верховенства закона и прозрачности, и что влияние Китая приведет к размыванию норм и ценностей ЕС в этих странах.
Одновременно с этим китайские инвестиции в Центральной и Восточной Европе были объявлены как не соответствующие стандартам качества ЕС. Тем не менее, если проанализировать эти аргументы с точки зрения экономических данных и политической обоснованности, то вряд ли их можно назвать состоятельными. Меркаторский институт изучения Китая, которые регулярно публикует доклады о китайской экономической деятельности в Европе, отметил в 2019 г. в своем отчете, что «львиную долю китайских инвестиций получила «большая тройка» ЕС», а именно Германия, Франция и Великобритания, в то время как инвестиции в Центральную и Восточную Европу снизились. «Большая тройка» по-прежнему остается основным торговым партнером Китая в Европе. Что же касается политического влияния, ни одна из стран Центральной и Восточной Европы не зашла настолько далеко, чтобы одобрить китайскую поддержку реформирования ЕС, как это сделал Макрон в 2019 г.
Германия по-прежнему открыто выступает против нынешней платформы 17+1, и это является постоянной темой обсуждений на высоком уровне между официальными представителями Китая и Германии, включая частые встречи Меркель со своими китайскими коллегами. В 2017 г. Сигмар Габриэль, бывший в то время министром иностранных дел Германии, зашел настолько далеко, что попросил Пекин «следовать политике единой Европы» и не разделять Европу, сравнив это с «политикой одного Китая», которой придерживается ЕС в отношении Тайваня. Китай выразил протест, заявив, что Тайвань является частью Китая, в то время как ЕС состоит из суверенных государств. В 2017 г. в своей статье директор Отдела европейских исследований в Китайском институте международных исследований, «мозговом тресте» связанном с Министерством иностранных дел Китая, Суи Хонгджьян подчеркивал, что Германия не может себе позволить потерять свое исключительное место в европейском разделении труда, в котором производство в странах Центральной и Восточной Европы играет ключевую роль. И действительно, страны Вышеградской группы являются основными звеньями в европейской цепи производства автомобилей.
С этой точки зрения, Германия должна использовать все имеющиеся рычаги давления и стимулирования или даже дисциплинарные меры для того, чтобы предотвратить любые инициативы с участием Китая, которые дадут возможность странам В4 преследовать собственные интересы независимо от Брюсселя и Берлина. Потенциальный доступ к китайским деньгам представляет собой особенно чувствительный вопрос; Китай имеет возможности предоставить альтернативный источник финансирования и инвестиций в регион, который в своем экономическом развитии зависим от ЕС и ПИИ из Западной Европы (в основном из Германии). В 2011 г. Пекин купил венгерские правительственные облигации, предоставив альтернативное финансирование в то время, когда Будапешт боролся с последствиями финансового кризиса и испытывал очень сильное давление со стороны Международного валютного фонда, предлагавшего помощь.
Будучи не в состоянии игнорировать предложения Китая, Германия настаивает на том, чтобы он не подрывал экономические позиции Германии в Европе и во всем остальном мире. Группа 17+1 является своеобразным районом тестирования возможностей создания структуры сотрудничества между Китаем и другими европейскими государствами. Выработка удовлетворительного соглашения на этой ранней стадии представляется крайне важной, учитывая растущее сотрудничество Китая со странами Африки, Ближнего Востока и с Россией в рамках проекта «Один пояс – один путь».
Еще одним отрезвляющим событием стало приобретение китайской компанией акций немецкого производителя робототехники KUKA из промышленного сектора производства высокотехнологичных товаров. Привлекает внимание тот факт, что китайские инвестиции в Европе в основном направлены на развитие критически важной инфраструктуры и передовых технологий и находятся в соответствии с политикой Пекина «Сделано в Китае 2025», направленной на переход к производству более дорогостоящих товаров и услуг. Помимо этого, европейские страны, особенно Германия и Франция, осознают, что в сфере новых технологий, таких как 5G и искусственный интеллект, Европа настолько отстает от США и Китая, что рискует попасть в ситуацию, когда будет вынуждена играть по чужим правилам вместо того, чтобы определять свои собственные.
Это ощущение потери устойчивости особенно сильно в Германии, которая занимает доминирующие экономические позиции в ЕС, а в глобальном плане имеет репутацию промышленного локомотива, ориентированного на экспорт. «Китайский фактор» стал движущей силой внутриевропейской трансформации. В документе, излагающем политику Федерации немецких промышленников, опубликованном в январе 2019 г., и в совместном отчете ЕС «Стратегические перспективы отношений между ЕС и Китаем», составленном в марте 2019 г., отражена одна и та же озабоченность: оба документа определяют Китай как системного противника, что сильно отличается от стандартной фразеологии ЕС. Документ ЕС предлагает 10 шагов по укреплению позиций ЕС в отношениях с Пекином. Некоторые из них, такие как призыв реформировать политику конкуренции в рамках ЕС, введение механизма предварительных проверок инвестиций или правил международных закупок, имеют непосредственные последствия для функционирования единого рынка, размывая границу между внутренней и внешней политикой ЕС. Эти документы, совместно с «Франко-немецким манифестом о соответствии европейской индустриальной политики требованиям XXI века», выпущенным в феврале 2019 г., служат мобилизующим инструментом, который предназначен наглядно показать другим членам ЕС, что необходима кардинальная перестройка институтов и механизмов этой организации, соответствующая новым международным реалиям.
Решение Германии провести у себя специальную встречу в верхах 27 стран ЕС и Китая в сентябре 2020 г. во время председательствования Германии в ЕС, независимо от ранее намеченных планов провести саммит ЕС-Китай в первой половине года, служит доказательством необходимости в такой перестройке. Распространение коронавируса заставило власти Германии изменит свои планы; однако, это решение все же является отступлением к той практике, которая существовала до Лиссабонского договора, и определенно подрывает институты ЕС.
Экономические последствия восхождения Китая для стран В4 несколько иные. Эти страны стремятся преодолеть разрыв в уровне развития по сравнению с центральными европейскими странами. Для достижения этой цели Китай не так уж важен по сравнению с Германией, которая является основным торговым партнером для всех четырех стран. Германия также основной инвестор. Некоторые утверждают, что Вышеградская группа настолько «встроена» в экономическое пространство Германии, что они вместе представляют что-то вроде экосистемы. Руководители В4 подчеркивают, что вместе эти четыре страны стали для Берлина партнером номер один, обогнав Францию и Москву. Подписывая в 2019 г. декларацию о сотрудничестве между Польшей и Германией, Ядвига Эмилевич, бывшая в то время министром предпринимательства и технологий Польши, отметила, что экономики двух стран в высшей степени дополняют друг друга – поляки предлагают новаторские идеи и квалифицированных работников, а Германия, в основном, капитал и опыт работы. Считается, что эта модель сотрудничества относится и к другим странам из группы В4.
Страны В4 осознают риск попасть в т.н. «западню среднего дохода». Эта дилемма особенно ощущается в Польше, самой крупной стране этой части Европы с наиболее развитой экономикой. С одной стороны, Польша присоединилась к тем членам ЕС, которые не поддерживают решение Германии и Франции перестроить существующие механизмы и процедуры, и настаивала на том, что полная имплементация единого рынка не только необходима, но еще также является «источником роста и возможностей для граждан и компаний». С другой стороны, польское правительство недавно присоединилось к Германии, Франции и Италии в их решении адаптировать концепцию конкуренции внутри ЕС и разработать разумную европейскую индустриальную стратегию, позволяющую европейским компаниям конкурировать в глобальном масштабе.
Не одна только Польша проводит такую политику конструктивной двусмысленности. Даже Германия разрывается между теми, кто выступает за перемены, и теми, кто предпочитает старые процедуры и правила. Основная идея сейчас состоит в том, чтобы определить, отвечают ли целям развития группы В4 те изменения, которые предлагаются и продвигаются на уровне Европы в ответ на вызовы со стороны Китая, и если отвечают, то до какой степени. До какой степени они решают проблему разрыва в уровнях развития и до какой степени они сохраняют существующее разделение труда? Есть разница между зависимостью и взаимозависимостью, и задержки в процессе внутриевропейской интеграции и сплоченности будут и дальше служить источниками внутренней напряженности.
Сдвиги в трансатлантическом сообществе
Столкнувшись с угрожающими вызовами со стороны Китая и менее предсказуемым лидерством США, руководители Германии, похоже, пришли к выводу о необходимости взять на себя ответственность за собственное развитие и безопасность. Для Берлина это непростая ситуация, поскольку институциональная структура ЕС, где безопасность обеспечивается Соединенными Штатами и НАТО, увеличивает политическое влияние и силу Берлина. Немецкие и общеевропейские интересы в сфере политики и безопасности, а также стратегические интересы, в определенной степени, взаимозаменяемы, несмотря на сложные политические вопросы, порождаемые прошлыми конфликтами, такими как две мировые войны. Осознавая собственные ограничения, а также и исторические последствия, Берлин осторожно реагирует на инициативы Франции в области безопасности. В каком-то смысле у Берлина более слабые позиции по сравнению с Францией, которая занимает место постоянного члена Совета Безопасности ООН, имеет свой собственный (хотя и ограниченный) ядерный арсенал и направляет свои войска за рубеж для выполнения военных заданий.
Тем не менее, участие Берлина в Европейском оборонном союзе и его поддержка развития стратегической культуры ЕС неуклонно нарастают. На Мюнхенской конференции по вопросам безопасности в феврале 2020 г. Стейнмейер сделал вывод, что сейчас, когда Pax Americana находится под вопросом, а сама американская администрация, похоже, скептически настроена в отношении ЕС, Берлин готов к серьезному участию в создании Европейского союза безопасности и обороны в качестве мощной европейской опоры НАТО. Сдержанный в своих высказываниях относительно европейского стратегического суверенитета, Берлин полагает, что сильная европейская опора НАТО сделает Европу более привлекательным партнером в те времена, когда приоритеты США будут находиться в Азии. Это послание нацелено на то, чтобы успокоить тех, кто все еще ценит трансатлантическое сообщество как наилучшую структуру безопасности для Европы. Берлин также признает, что следует принимать во внимание озабоченности и тревоги стран В4. На самом деле, страны В4, независимо от особенностей их политики, ожидают, что Германия примет на себя больше ответственности в сфере обороны и обеспечения безопасности. В 2011 г. Радостал Сикорски, бывший в то время министром иностранных дел Польши, выразил точку зрения многих, когда признался, что бездействие Германии его страшит больше, чем ее мощь. Ожидания того времени и сегодня эхом повторяются в призывах, в том числе и из стран В4, к Германии тратить 2% своего ВВП на оборону и безопасность.
Однако, открытым остается вопрос, какие последствия сильная европейская основа НАТО может иметь для безопасности группы В4. Для стран В4 основным источником тревог является их непредсказуемое и неспокойное окружение, что в значительной степени является результатом дестабилизирующей политики России. На тактическом уровне каждая из этих стран может иметь свой собственный подход к России. Однако, они все согласны с тем, что на стратегическом уровне необходимо поддерживать убедительные сдерживающие возможности НАТО, которые невозможно достичь без США. Именно поэтому лидеры Словакии, Чешской Республики и Венгрии присоединились к инициативе Польши и Румынии (Инициатива бухарестской «девятки») более активно способствовать привлечению США и НАТО на восточный фланг альянса. Для стран В4 присутствие, обязательства и интересы США в Европе являются основным вопросом.
Решение Берлина продолжать строительство газопровода «Северный поток – 2» из России в Германию указывает на возможный раскол. Существуют разные представления об угрозе со стороны России и о том, как на нее реагировать: для Берлина «Северный поток -2» это просто экономический проект; для США и стран В4 этот проект имеет серьезные последствия в плане безопасности. Столкнувшись с дестабилизирующей политикой России, страны В4 ожидали прежде всего солидарности от своего основного европейского партнера. Последние призывы из Парижа и Берлина активно сотрудничать с Москвой и разработать то, что Стейнмейер недавно назвал истинно европейской политикой в отношении России, звучат неубедительно, особенно когда разрыв между Европой и США становится все больше.
В странах Вышеградской группы с трудом понимают концепцию, в соответствии с которой Европа должна быть суверенной и с мировым влиянием, но при этом Вашингтон, Москва и Пекин в равной степени будут иметь статус ее партнеров. Для региона важно укреплять НАТО и трансатлантическое сообщество, а различия между США и Европой по своей значимости стоят на втором или даже на третьем месте. С этой точки зрения, некоторые шаги, предпринимаемые Берлином, Парижем и Брюсселем, могут играть на руку стратегическим интересам России и Китая, сводящимся в основном к тому, чтобы подорвать статус США как глобальной державы. Несмотря на свои обещания, Европа не сможет поддерживать существующий международный порядок без сильных трансатлантических институтов. Эта напряженность была заметной на Мюнхенской конференции в 2020 г. Перед лицом глобальных вызовов президенты Франции и Германии призвали к повышению уровня европейского сотрудничества и единства, в то время как президент Словакии Зузана Чапутова подчеркнула важность ценностей, служащих опорой Западу и которые разделяют по обе стороны Атлантики.
Заключение
В эпоху соревнования великих держав Германия видит себя в качестве политической силы, организующей Европу. Что примечательно, так это не то, что Германия готова играть лидирующую стратегическую роль – по необходимости или при возможности – а то, что она готова убежденно отстаивать существующий международный порядок вместе с Америкой или без нее, а также, если необходимо, вносить изменения в деятельность ЕС.
Для Берлина ключевой, долгосрочный и приносящий выгоды приоритет – это сильная Европа. Это прежде всего означает, что Европа должна быть объединенной, и Германия должна быть готова быть ответственной за достижение этой цели. Если эту роль возьмет на себя крупнейшая страна ЕС, то это может оказаться способом легитимизировать ее доминирующее положение. Вместо единства Вышеградская «четверка» призывает к солидарности.
Это различие указывает на существующую напряженность. Страны В4 осознают, что крупные государства несут на себе больший груз ответственности, и поэтому их голос более весомый при принятии решений. Однако, они опасаются, что призывы к единству могут привести к единообразию, когда ведущие державы будут принимать решения за всех остальных. Несколько десятилетий назад Генри Киссинджер спросил: «Если я захочу поговорить с Европой, то в какую страну я должен позвонить?» Но в своей последней книге «Мировой порядок» он спрашивает: «Какую степень разнообразия должна сохранить Европа, чтобы достичь конструктивного единства». Рассмотрение странами В4 динамики развития великих держав помогает понять, в какой степени продолжающиеся сдвиги в международном порядке могут привести к качественным изменениям в политических, экономических и институциональных структурах Европы.
Примечание редактора: Эта статья была написана до того, как в полной мере стали очевидны последствия пандемии коронавируса для социальных, экономических и политических аспектов жизни в странах Европы и в США.
Комментарии закрыты.