Новые партнеры для Беларуси – Китай или Европейский союз?
Наталья Халухан, ведущий специалист, Национальный институт стратегических исследований, Киев, Украина
Из-за особенностей своей истории Беларусь часто рассматривается как страна, полностью находящаяся под политическим влиянием России, а двусторонние отношения характеризуются как «полное подчинение». И все же можно утверждать, что такое послушание не является безоговорочным, и что голоса протеста можно услышать в Беларуси. Данный анализ попытается протестировать идею политического восстания в Беларуси против традиционного регионального гегемона через призму недавних поворотов в белорусско-российских отношениях.
Чрезмерная экономическая зависимость от России
После развала Советского Союза структура внешней торговли Беларуси – как экспорта, так и импорта – характеризовалась ведущей ролью России среди стран-партнеров. Анализ белорусского экспорта (Схема 1) показывает, что за последнее десятилетие на долю России приходилось 30-40% всего объема экспорта, что превышало долю экспорта во все страны Евросоюза, которая колебалась от 25% до 35%. В то же самое время объем белорусского экспорта в Китай остается низким, в пределах 1-3%. Таким образом, Белорусский экспорт крайне зависим от российского рынка, и это было ключевым определяющим фактором для экономического роста Беларуси в этот период.
Анализ структуры импорта демонстрирует схожую динамику (Схема 2). В период с 2009 г. по 2019 г. на долю России приходилось 50-60% всего белорусского импорта, что примерно в два раза выше доли ЕС, составлявшей 18-30%. Из Китая поступало 10% импорта. Хотя в денежном выражении импорт из Китая был значителен, его все же недостаточно, чтобы диверсифицировать белорусский импорт, который остается чрезмерно зависим от России.
Прямые иностранные инвестиции (ПИИ) – еще один экономический показатель, по которому Россия занимает ведущее место в экономике Беларуси. В период с 2011 г. по 2018 г. российские инвестиции составляли 50-60% общего объема ПИИ в Беларусь. Доля Кипра в 11-17% еще больше усугубила сверхзависимость Беларуси от России, поскольку Кипр представляет собой популярную оффшорную зону для российских денег, и можно предположить, что значительная часть якобы киприотских инвестиций является на самом деле российскими. Структура ПИИ (Схема 3), несомненно, ставит под угрозу экономическую безопасность Беларуси.
Для сравнения, доля Евросоюза (без Кипра) составляет всего 10-15% всех ПИИ в Беларусь. Австрия с 3-4% от общих ПИИ в Беларусь в период с 2011 г. по 2018 г. составляет единственное исключение из той относительно незначительной роли, которую играет ЕС в структуре инвестиций в Беларусь. Хотя за этот период доля Китая неуклонно возрастала с 0,2% до 1,5%, все равно нельзя считать ПИИ в Беларусь должным образом диверсифицированным сектором.
Учитывая существующую экономическую сверхзависимость Беларуси от России и исторические амбиции регионального гегемона, слабая диверсификация внешнеэкономических отношений Беларуси создала неблагоприятные условия и предоставила России пространство для манипулирования своим экономическим влиянием для достижения более широких геополитических целей.
Экономические инструменты в качестве политических рычагов
По состоянию на начало 2020 г., в российско-белорусских двусторонних отношениях отчетливо видна ключевая роль карательных экономических мер в российском наборе инструментов оказания гибридного влияния. Чрезмерная зависимость Беларуси от российского углеводородного сырья является главным фактором, угрожающим ее экономической стабильности и национальной безопасности в целом. Учитывая, что Беларусь производит менее 15% потребляемых ею энергоносителей, она находится в числе наименее самодостаточных стран в мире в плане энергоресурсов. Кроме этого, на долю России приходится 98% белорусского импорта энергоносителей (Схема 4). Более того, одну четвертую часть белорусского экспорта составляют производные от углеводородного сырья, переработанные из импорта и затем реэкспортированные (Схема 5).
Из-за энергетического спора между Россией и Беларусью в 2015-2016 гг. объем белорусского экспорта в Россию сократился примерно на одну треть, а объем импорта из России упал приблизительно на четверть. Таким образом, ограничения, введенные Россией в 2016 г. с целью подтолкнуть Беларусь к дальнейшей интеграции и не допустить ее фактического политического раскрепощения, в значительной степени способствовали углублению экономического кризиса в Беларуси, возникшего из-за всеобщей политической нестабильности в регионе.
В ответ на агрессивное поведение России в отношении Беларуси в феврале 2017 г. белорусский президент Александр Лукашенко назвал российскую политику «насмешкой» и заявил, что «свободу и независимость нельзя измерить никакими суммами денег». Тем не менее, российско-белорусский спор был временно урегулирован в апреле 2017 г. Беларусь получила доступ к российскому сырью в обмен на политические уступки, основное содержание которых не было четко изложено. Хотя этот спор и принес России определенные политические выгоды, полная стратегическая победа гегемона на долгосрочную перспективу не была достигнута.
Дополнительные последствия газового конфликта проявились в конце 2018 г., когда Россия, стремясь к большей степени региональной интеграции, стала продвигать идею дальнейшего сближения в рамках Союза России и Беларуси и натолкнулась на сопротивление со стороны Минска. Россия прибегла к налоговым маневрам, снизив экспортные пошлины на проданное топливо и одновременно с этим повысив налог на его добычу. Принимая во внимание структуру белорусской энергозависимости, эти шаги могли привести к закрытию белорусских перерабатывающих заводов и потере от 8 млрд. долл. до 12 млрд. долл. к 2024 г. Более того, 1 января 2020 г. Россия прекратила поставки нефти белорусским перерабатывающим заводам из-за отсутствия согласия по политическим вопросам. Следуя доминирующему нарративу «отеческого покровительства», Россия продолжает манипулировать чрезмерной экономической зависимостью Беларуси в своей более широкой геополитической стратегии.
Поиск нового партнера
Учитывая нынешние подходы России к фактической независимости своих исторических сателлитов, Беларусь начала активный поиск альтернативных вариантов внешнеэкономического сотрудничества. Беларусь энергично продвигает идею развития отношений с Китаем. Экономическому сотрудничеству между двумя странами способствует общая политическая парадигма, которой придерживаются лидеры обеих стран. Индекс демократии, публикуемый журналом «Экономист», в 2018 г. определил обе страны как «авторитарные режимы», поставив Китай на 130-е место, а Беларусь на 137-е из 167 стран. Помимо этой общей политической ориентации, белорусскому руководству также импонирует еще и то, что Китай придерживается официальной политики невмешательства во внутренние дела стран-партнеров, что является полной противоположностью агрессивной политике России. В 2019 г. Китай стал третьим по величине торговым партнером Беларуси в качестве отдельно взятой страны. Хотя доля белорусского экспорта в Китай в 2019 г. составляла всего 2% от общего объема (Схема 6), импорт достиг примерно 10%, сделав Китай вторым по величине партнером-импортером после России (Схема 7).
Эта тенденция к устойчивому росту торговли с Китаем дает Беларуси возможность диверсификации и освобождения от чрезмерной зависимости от России. Она также создает предварительные условия для дальнейшего сотрудничества с Китаем в его стратегии «Один пояс – один путь», позднее переименованную в «Инициативу пояса и пути». В этой связи продолжающаяся нестабильность в Украине оказалась на пользу Беларуси. Сейчас Беларусь в какой-то степени может заменить Украину в качестве партнера для Китая по мере того, как она стремится к участию в стратегии «Один пояс – один путь» посредством расширения торговли и более активного участия в совместных проектах, таких как двухсторонний проект Индустриальный парк «Великий камень» в Беларуси.
Параллельно с поисками новых партнеров на Востоке, Беларусь также стремится использовать и новые возможности на Западе. В 2018 г. доля Австрии в общем объеме ПИИ в Беларусь составляла 8%, что делало ее третьим по величине инвестором (Схема 8) после того, как ее инвестиции почти удвоились с 600 млн. долл. до 1,1 млрд. долл., в отличие от России, инвестиции которой сократились примерно на 60%.
Австрийские ПИИ в Беларусь составляют одну треть всех инвестиций ЕС без Кипра, и ожидается, что они и дальше будут расти, поскольку уже объявлено о новых проектах, связанных с коммуникационными сетями 5G. Более того, Австрия, как нейтральная страна, не состоящая в НАТО и являющаяся самым крупным партнером Беларуси из числа стран ЕС, стала первой страной Евросоюза, которую посетил Лукашенко в 2019 г. после трехлетнего перерыва в визитах в страны ЕС.
Подводя итог, можно сказать, что внешнеэкономическая политика Беларуси дала резкий крен в сторону поиска новых возможностей и новых партнеров. Применив экономические рычаги для увеличения своего политического влияния, Россия не приняла в расчет меняющиеся настроения в Беларуси и за ее пределами.
Эволюция нарративов
Нынешнее состояние внешнеэкономических связей Беларуси превращает эту пост-советскую страну в поле битвы нарративов. Анализ ежегодных обращений президента Лукашенко к белорусскому народу с докладом о состоянии дел в стране в период с 2015 г. по 2019 г. (Таблица 1) четко демонстрирует, как экономическая зависимость, используемая в качестве политического инструмента влияния, может формировать стратегические нарративы внутри страны. Упомянутые темы и частота их упоминания указывают на то, что Россия теряет свое политическое влияние в Беларуси со времени российско-белорусских разногласий 2016 г. В 2015 г. Россия была названа «главным стратегическим партнером» и в обращении Лукашенко была упомянута 35 раз. В 2019 г. Россия была упомянута только 10 раз и ей было дано обновленное определение – «главный союзник». А вот что касается Китая, то если в 2015 г. двусторонние отношения были охарактеризованы как «всестороннее стратегическое партнерство», то в 2019 г. Китай был назван «самым важным стратегическим партнером». Кроме того, кардинально изменилось и отношение Беларуси к ЕС, особенно после «серьезного поворотного момента» в двухсторонних отношениях, имевшего место в 2016 г., и который можно считать результатом обострившихся разногласий между Россией и Беларусью.
Перемены в официальных нарративах отражают также и перемены в общественном восприятии. Как указывают результаты общенационального опроса, проведенного в 2019 г. Институтом социологии Национальной академии наук, гражданская поддержка полной независимости Беларуси возросла на 14,9% с 2003 г. до 49,9%, в то время как поддержка равноправного союза с Россией снизилась на 13,3% (Схема 9). Таким образом, половина граждан страны считает, что Беларусь должна быть независимым государством и строить свои отношения с Россией на основе международных договоров (что можно будет классифицировать как партнерство). В то же время, 36,1% населения считают, что две страны должны сотрудничать в рамках равноправного союза с созданием наднациональных управляющих структур (союзные отношения).
Результаты демонстрируют, что усиление российского экономического давления привело к более негативному восприятию России как официальными кругами Беларуси, так и общественным мнением страны. На этом фоне руководство Беларуси ищет новые варианты экономического партнерства посредством трансформированных стратегических нарративов.
Заключение: последствия для Европы
Ввиду своего постсоветского наследия и географического положения Беларусь экономически чрезмерно зависима от России как в сфере внешней торговли, так и в сфере прямых иностранных инвестиций. Однако, экономическая стабильность и национальная безопасность в целом особенно уязвимы из-за чрезвычайно высокой степени зависимости от импортируемых энергоресурсов. Принимая во внимание российские нарративы «отеческого покровительства» и гегемонистские устремления, сверхзависимость Беларуси активно используется Россией для получения крупных политических выгод. Энергетический спор между Россией и Беларусью в 2015-2016 гг. может служить примером силы агрессивной политики России в отношении своих исторических сателлитов.
Однако, политическая победа России в этом споре не принесла ей долгосрочных результатов, на которые она, возможно, рассчитывала. Видя на примере Украины потенциальные последствия российского экономического влияния, Беларусь стала двигаться в сторону фактической независимости во время следующей эскалации конфликта с Россией в 2018-2019 гг. С целью снизить российское влияние и сократить свою зависимость руководство Беларуси повернулось как в сторону Запада, так и на Восток в поисках новой модели внешнеэкономического сотрудничества. В результате Китай стал одним из основных экономических партнеров Беларуси. Более того, официальный политический курс, поддерживаемый меняющимися настроениями внутри страны, стал также претерпевать аналогичные перемены.
Представления в Беларуси о том, что Россия является единственным, и даже самым важным, региональным гегемоном, быстро меняется, несмотря на экономическую сверхзависимость (а может, и благодаря ей). В то же время, будучи небольшой страной с соответствующими ограничениями, Беларусь стремится к диверсификации и переориентации в поисках экономических партнеров и не пытается преодолеть трудности самостоятельно. Резкий поворот в сторону развитого партнерства с другой сверхдержавой, Китаем, может заложить основу для широкого реструктурирования баланса сил в регионе.
В контексте соревнования великих держав, не переходящего в войну, Китай дает Беларуси не российского и не западного альтернативного партнера, что ослабляет российские рычаги влияния и заставляет Москву принимать во внимание интересы своего «стратегического партнера» в своей самопровозглашенной «сфере привилегированных интересов». Китай смягчает последствия российской милитаризации и других проявлений агрессивной стратегии. Эти удивительные обстоятельства имеют значительные последствия для европейской структуры безопасности. Китай и Россия могут сотрудничать, но они также являются конкурентами и их интересы не всегда совпадают, а иногда и просто несовместимы. Это делает стратегическую обстановку более сложной, но также и потенциально снижает тенденции к эскалации напряженности.
Комментарии закрыты.