Экономические потребности и глобальные стремления
Д-р Джунейт Гюрер, профессор Центра им. Маршалла
Фотографии Аccoшиэйteд Пpecc
При размышлении о действиях Китая в Европе важно понять, как Турция вписывается в стратегическую картину. Турция находится на стыке Европы и Азии и служит воротами в европейскую экономическую зону. В этой связи важно понять, как взаимодействие Китая с Турцией влияет на Европу. На стратегическом уровне турецко-китайские отношения можно охарактеризовать как дружбу по расчету, при этом у каждой стороны есть свои интересы и приоритеты. После подписания в 2010 г. соглашения о стратегическом партнерстве, сотрудничество между странами существенно расширилось. Это соглашение было выгодно Турции в краткосрочном плане, но при этом давало Китаю долгосрочные стратегические преимущества. Позиция Китая в отношении Турции тесно связана с его программой «Один пояс, один путь» (ОПОП) (позже переименованной в инициативу «Пояс и путь»), а Турция считает растущий интерес Китая к региону благоприятным для решения некоторых экономических проблем. Но эти краткосрочные политические расчеты не учитывают некоторые существенные вопросы, что ставит Турцию в уязвимую позицию на фоне усиления наступательной политики Китая в регионе.
Стремление Китая к Европе открывает перед Турцией возможности для финансирования крупных строительных проектов, начатых еще до того, как Китай представил ОПОП. Вместе с тем, для решения текущих экономических проблем Турции требуются внешние финансовые вливания в целях урегулирования валютного кризиса, который отчасти вызван изменениями в выборе стратегических партнеров в регионе. Стремление Турции к краткосрочному экономическому оздоровлению значительно упрощает проникновение Китая в Турцию и увеличивает возможности Китая закрепиться в регионе.
Хотя некоторые аналитики предупреждают, что участие Китая в важнейших инфраструктурных проектах Турции сопряжено с потенциальными рисками, большинство экспертов в Турции рассматривают этот шаг как открывшуюся возможность. Это мнение не учитывает риски, связанные с предоставлением Китаю контрольного пакета акций в инфраструктурных проектах. Население Турции, похоже, более реалистично оценивает мотивы Китая. Согласно опросу «Трансатлантические тенденции» в 2021 г., 53% населения Турции негативно оценивают влияние Китая в мировой политике, а 47% считают Китай скорее соперником, чем партнером.
Дипломатические отношения между Китаем и Турцией зародились в 1971 г., но прогресс в отношениях не наблюдался до 2010-х гг. в силу структурных, политических и экономических причин. Турция всегда отдавала предпочтение экономическим и политическим отношениям с Западом и создавала партнерства для институционализации этих отношений. Она активно продвигала международную систему, основанную на правилах. С переходом к так называемой независимой внешней политике Турция отдалилась от западных институтов, создав необходимость в новом направлении на международном уровне. В 2018 г. введение политической системы президентского правления, вызвавшее обострение внутриполитических и экономических проблем, усилило потребность в новых партнерских отношениях в мире, которые способствовали бы формированию нового режима в Турции (определяемого как «новая Турция» правящей Партией справедливости и развития) и решению экономических проблем в стране.
Отклонение политики Турции от западного блока предоставило Китаю возможность реализовать свои интересы в регионе. Вместе с тем, новая политика Китая, направленная на более активное участие в мировых процессах и создание глобального влияния через ОПОП, давала Турции возможность удовлетворить свои растущие экономические потребности. Роль Китая в турецкой экономике значительно возросла за последнее десятилетие, по мере того как китайские компании инвестировали в важнейшие объекты инфраструктуры, в частности, мосты, дороги, порты и телекоммуникации. В результате этого Китай получил стратегические преимущества в Турции и регионе, поскольку Анкара пытается решить свои насущные экономические проблемы с помощью китайских кредитов и валютных свопов.
Благодаря своему геостратегическому положению Турция является важным партнером для китайской стратегии ОПОП, а Китай стал удобной альтернативой при поиске Турцией путей решения своих политических и экономических проблем после попытки переворота в 2016 г. Эти две тенденции придали существенную значимость взаимоотношениям обеих сторон. В настоящее время обе страны подписали 11 двусторонних соглашений о расширении партнерства по таким стратегическим вопросам, как торговля, транспорт, банковское дело, энергетика и здравоохранение. Несмотря на то, что интересы Китая, связанные с ОПОП, способствуют удовлетворению экономических потребностей Турции, они также представляют собой значительные долгосрочные последствия и риски.
Краткая история турецко-китайских отношений
Первый дипломатический контакт между Турцией и Китаем состоялся в 1934 г., когда обе страны подписали договор о дружбе и торговле. Однако после создания Китайской Народной Республики (КНР) в 1949 г. отношения между странами прекратились. Так как Турция поддерживала Южную Корею во время корейской войны вместе с американскими войсками под командованием ООН, Китай и Турция стали противниками. Страны не имели никаких контактов до 1971 г., когда Турция поддержала решение ООН о восстановлении членства КНР в ООН и признала новый режим Китая. Однако значительное улучшение в их отношениях произошло только в 1982 г., когда президент Турции посетил Китай. Это случилось через два года после военного переворота в Турции. Новое правительство Турции, возглавляемое военной хунтой, решило установить альтернативные экономические отношения, чтобы уменьшить изоляцию страны после переворота. Отношения между двумя странами расширились в результате создания турецко-китайского делового совета в 1992 г., а в 2010 г. превратились в стратегическое партнерство.
После 2011 г. для реализации новой региональной и внешней политики Турции требовались новые союзы и альтернативные отношения с развивающимися державами. Китай представил возможность для продвижения политических и экономических целей Турции. Для Турции главными аспектами отношений являются экономика и политика. Хотя такие вопросы, как культурные и этнические связи уйгуров с турецким обществом и культурные инициативы Китая в Турции, требуют определенного внимания, все они связаны с экономическими и политическими факторами.
Турецкая экономика и Китай
Согласно оценке экономики Турции, проведенной Всемирным банком в 2021 г., в последние годы макроэкономическая структура Турции стала более уязвимой и неопределенной из-за роста инфляции, безработицы, а также валютного и долгового кризисов. Из-за дефицита торгового баланса и снижения доходов от туризма дефицит Турции в апреле 2020 г. увеличился до 5,6 млрд. долл. США, по сравнению с 500 млн. долл. в конце 2019 г. В 2018 г. стоимость турецкой лиры упала на 40%. Тем временем, государственный Банк промышленности и развития Китая предоставил 3,6 млрд. долл. США в виде кредитов на текущие энергетические и транспортные проекты. В СМИ этот шаг был назван спасением для этих проектов. Согласно анализу «Harvard Business Review» за 2020 г., Китай использует прямые кредиты как способ усиления влияния в принимающих странах, в результате чего возникает потенциальная долговая ловушка для принимающих стран и проблема скрытого долга в глобальном масштабе. Согласно анализу Национального бюро экономических исследований, почти все кредиты и инвестиции Китая за рубежом поступают от организаций, контролируемых государством. В Международный валютный фонд (МВФ) или Всемирный банк не поступает информация как минимум о 50% китайских кредитов для развивающихся стран, что создает скрытую долговую проблему в мировой финансовой системе.
В большинстве случаев информация о прямых китайских кредитах не является публичной. Тем не менее, по имеющейся информации, в последние годы наблюдается рост кредитных переводов из Китая в Турцию. В 2019 г. турецкий банк «Vakifbank» принял от «China Eximbank» годовой кредит в размере 140 млн. долл. США для финансирования торговли между Турцией и Китаем, что стало первой сделкой между этими двумя банками. В том же году Банк промышленности и развития Турции сообщил о получении кредита в размере 200 млн. долл. США от Банка развития Китая в рамках соглашений ОПОП, что также было первой сделкой между этими двумя банками. В мае 2015 г. Банк промышленности и развития Китая приобрел контрольный пакет акций турецкого «Tekstilbank» и стал первым китайским банком, работающим на турецком рынке с лицензиями на коммерческую и инвестиционную деятельность и управление активами. Китайские инвестиции выручили экономику Турции, когда в стране закончились крайне важные иностранные резервы, необходимые для погашения долга и снижения влияния экономических кризисов в стране. Путем расширения китайского участия в банковском секторе и предоставления турецким банкам возможности получать кредиты от государственных банков Китая, Турция рискует увеличить участие Китая в критически важных секторах экономики страны и позволить Китаю стать более влиятельным в регионе.
Китай использует валютные свопы между центральными банками в качестве инструмента ОПОП в глобальном масштабе. В 2012 г. Турция подписала с Китаем соглашение о валютном свопе, позволяющее центральным банкам обеих стран обменивать свои национальные валюты для снижения экономического давления. В июне 2019 г. центральный банк Китая перечислил Турции 1 млрд. долл. США, тем самым позволив президенту Реджепу Тайипу Эрдогану предотвратить экономический кризис накануне выборов. В июне 2021 г. Эрдоган заявил, что Турция и Китай договорились увеличить объем своп-соглашения с 2,4 млрд. долл. до 6 млрд. долл. США. МВФ считает двусторонние своп-линии важной частью глобальной сети финансовой безопасности (ГСФБ) и надлежащей реакцией на экономические кризисы. Однако своп-соглашения Турции с Китаем выходят за рамки инструмента финансовой безопасности. По мнению международного политического экономиста и аналитика по Китаю Дэниела Макдауэлла, Китай использует своп-соглашения не только как инструмент финансовой безопасности, но и превращает их в инструмент финансового влияния Китая, используя «национальные финансовые и валютные возможности для достижения внешнеполитических целей». Со стратегической точки зрения, Китай рассматривает своп-соглашения как точки соединения и приоритеты сотрудничества для ОПОП. Для Китая своп-соглашение с Турцией – это больше, чем инструмент ГСФБ; это важный компонент ОПОП, направленный на финансовую интеграцию (координацию и сотрудничество в денежно-кредитной политике) между странами ОПОП.
По словам бывшего в то время министром торговли Турции Рухсара Пекчана, торговые отношения между Китаем и Турцией достигли 23,6 млрд. долл. США в 2020 г., превратив Китай в третьего по величине торгового партнера Турции после России и Германии. Количество китайских инвестиций в Турции увеличилось на 120%. В Турции работают 8 тыс. китайских рабочих и более тысячи китайских компаний. Китайские инвестиции в Турцию в 2020 г. составили 2,8 млрд. долл. США, а в период с 2005 г. по 2018 г. их стоимость составила 1,5 млрд. долл. США. В 2021 г. Китай стремился увеличить свои инвестиции в Турцию на 6 млрд. долл. США в год. В конце 2021 г. в ответ на растущую инфляцию и валютный кризис в Турции Эрдоган объявил, что Турция перейдет к экономической системе китайского образца, однако не сообщил о конкретных деталях.
ОПОП и китайские инвестиции
В состав ОПОП входят шесть экономических коридоров, соединяющих Китай с Пакистаном, Монголией, Россией, Индией, Мьянмой и Центральной/Западной Азией. Турция занимает стратегическое положение в рамках коридора Китай-Центральная Азия и Западная Азия. Этот экономический коридор способствует расширению связей между Китаем, Ираном, Казахстаном, Кыргызстаном, Таджикистаном, Туркменистаном, Турцией и Узбекистаном. После объявления стратегии ОПОП Китай стал более активно участвовать в жизни региона, а Турция играла центральную роль в коридоре Центральной Азии и Западной Азии. До создания ОПОП Турция начала реализацию регионального транспортного проекта под названием «Инициатива среднего коридора» (ИСК). Позже Турция и Китай договорились объединить ИСК и ОПОП, так как эти два проекта пересекались. В ноябре 2015 г. во время саммита лидеров Большой двадцатки в Турции страны подписали меморандум о взаимопонимании, объединяющий ОПОП и ИСК.
Целями ИСК являются расширение торговых отношений между странами Центральной Азии и поддержка экономического роста стран Кавказского региона. Проект ИСК, изначально ориентированный на Запад и поддерживаемый США и ЕС, сейчас находится под сильным влиянием китайских инвестиций. Однако, согласно анализу словацкого аналитического центра GLOBSEC, Турция не является надежным партнером для Китая из-за неопределенности внутриполитической структуры Турции и отсутствия долгосрочных стратегий в регионе. Поэтому, «несмотря на очень доброжелательные высказывания Анкары и Пекина о сотрудничестве по Шелковому пути, — говорится в анализе, – трудно сказать, существует ли дорожная карта для интеграции» ОПОП и ИСК. Несмотря на некоторое нежелание Китая, раннее планирование и первоначальные инвестиции значительно облегчили интеграцию ОПОП в ИСК. При этом Китай вложил существенные инвестиции в некоторые проекты ИСК, связанные с Турцией. В частности, завершилось строительство подводного железнодорожного туннеля Мармарай, Евразийского туннеля и моста Явуз Султан Селим, соединяющего Европу и Азию через Стамбул (непосредственно соединяющего азиатскую сторону с новым аэропортом Стамбула). ИСК стоит за несколькими другими инфраструктурными проектами, такими как мост Чанаккале, высокоскоростная железная дорога Эдирне-Карс и трехтрубный туннель.
Китай вложил значительные средства в эти проекты и продолжает увеличивать свои инвестиции в проекты, находящиеся на стадии планирования. В январе 2020 г. китайский консорциум приобрел 51% акций моста Явуз Султан Селим, который считается частью ИСК и имеет значительную стратегическую ценность. Китай инвестировал в подводную железную дорогу Мармарай в Стамбуле – транспортный проект, который является частью ИСК, соединяющего азиатскую и европейскую части города. В ноябре 2019 г. в знак того, что эти инвестиции соединяют Китай с Европой, из Сианя (Китай) отправился поезд и прибыл в европейскую часть Турции через Мармарай. Это событие имело символическое значение, впервые в истории продемонстрировав возможность безостановочного путешествия поезда из Китая в Европу. Кроме того, в 2015 г. китайский консорциум приобрел 65% акций Терминал Кумпорт, крупнейшего контейнерного терминала Турции на северо-западном побережье Мраморного моря, имеющего важную стратегическую связь с Европой.
Спорный проект Стамбульского канала является крупнейшим из проектов, инициированных Эрдоганом. По мнению экспертов, он будет иметь значительные экологические, геостратегические и политические последствия. Однако опыт прошедших лет показывает, что анонсирование подобных проектов обеспечивает Эрдогану значительную поддержку во время выборов. Учитывая масштабы проекта, он требует значительного объема иностранных инвестиций, что открывает возможности для Китая. Эрдоган публично заявил, что рассчитывает на вклад Китая в этот проект, стоимость которого составляет 15 млрд. долл. США, а также на то, что Китай примет участие в строительстве шести мостов на новом канале. По словам министра транспорта Турции, китайские, российские, голландские и бельгийские компании заинтересованы в инвестировании и финансировании проекта. Министр также отметил связь между проектом Стамбульского канала и ОПОП и добавил, что проект увеличит долю Турции в мировой торговле. Различные информационные агентства также сообщили, что китайские компании заинтересованы в инвестировании в проект. Однако проект является потенциальной долговой ловушкой, и если Турция не сможет выполнить финансовые обязательства, стратегический маршрут, соединяющий Черное и Эгейское моря, может остаться под контролем Китая.
Китай также инвестирует в энергетические проекты Турции. Китайские банки финансируют угольную электростанцию Эмба Хунутлу стоимостью 1,7 млрд. долл. США, строящуюся в Адане на берегу Средиземного моря. Эта электростанция, которая, по прогнозам, будет производить 3% электроэнергии в стране, представляет собой крупнейшую китайскую инвестицию в Турции. Анкара также планирует подписать соглашение с китайской компанией «State Nuclear Power Technology Corp.» о строительстве третьей атомной электростанции в Турции.
Позиция Турции в отношении уйгуров
Нарушения прав уйгуров в Синьцзяне ставят Турцию в затруднительное положение в отношениях с Китаем. В 2009 г., до того, как страны вступили в стратегическое партнерство, Эрдоган, который в то время был премьер-министром Турции, назвал действия Китая в Синьцзяне «геноцидом» и потребовал от международного сообщества принять ответные меры. Турция долгое время предоставляла убежище уйгурам, бежавшим из Китая. Но позиция Турции по отношению к Китаю резко изменилась по мере роста экономической зависимости от него в последнее десятилетие. Абдулкадир Япчан, уйгурский политический активист, проживавший в Турции с 2001 г., был арестован в 2016 г. и содержался под стражей до своего освобождения в 2019 г. после длительного судебного и административного процесса. В это время Турция начала работать над договором об экстрадиции с Китаем, который подписал Эрдоган и который на момент написания этой статьи находился на утверждении турецкого парламента. В результате уйгуры в Турции живут в страхе быть депортированными в Китай. Мевлют Чавушоглу, министр иностранных дел Турции, заявил в 2017 г., что «Турция рассматривает безопасность Китая как свою собственную безопасность и не допустит в Турции никакой деятельности, направленной против Китая. Кроме того, мы примем меры для устранения любых сообщений СМИ, направленных против Китая». В 2021 г. Турция обрушила репрессии на уйгуров, протестующих против Китая. Этот шаг, основанный на политических расчетах, не получил широкой поддержки турецкой общественности.
По данным «Metropoll», частной организации по проведению опросов в Турции, 53,2% населения в 2021 г. посчитали реакцию правительства на действия Китая по обращению с уйгурами неадекватной. В ответ на критику турецкие чиновники выступили с заявлениями, в которых осудили произвольные аресты, физическое насилие и политическое «промывание мозгов» в лагерях для интернированных и тюрьмах. Дэн Ли, посол Китая в Турции, опубликовал заявление, в котором предупредил Турцию, что подобные высказывания вызовут беспокойство среди китайских инвесторов и «неизбежно подорвут двусторонние связи». Эрдоган хранил молчание по этому вопросу. Но намного интереснее было наблюдать молчание партнера Эрдогана по коалиции – партии националистического движения, которая максимально раздувает националистический дискурс на внутреннем уровне, когда это соответствует ее политической повестке дня. «Вакцинная дипломатия» COVID-19 также повлияла на реакцию Турции на уйгурский вопрос; страна одной из первых закупила китайскую вакцину Sinovac, которая в то время еще не была одобрена в других странах. Согласно анализу, проведенному некоммерческой организацией Global Voices, принятие Турцией вакцины Sinovac в значительной степени способствовало глобальной «вакцинной дипломатии» Китая и его международному престижу на ранних этапах. Однако Китай задержал поставку вакцин в Турцию, чтобы оказать давление на парламент страны для ратификации договора об экстрадиции. По данным турецкого центра социальных исследований Andy-Ar, результаты опроса в декабре 2020 г. показали, что только 5% турецкого населения доверяют китайской вакцине.
Дальнейшие действия
4 января 2022 г. агентство Рейтер сообщило, что группа уйгуров, проживающих в Турции, подала в прокуратуру Стамбула уголовное заявление против китайских чиновников, обвинив их в геноциде, пытках, изнасилованиях и преступлениях против человечности. На момент написания этой статьи ни китайские, ни турецкие официальные лица не сделали никаких заявлений по поводу этой жалобы. Но это говорит о том, что уйгурский вопрос останется препятствием в отношениях между Турцией и Китаем, хотя Китай считает Турцию важной частью своей стратегии ОПОП.
Китай внимательно следит за внешнеполитическим курсом Турции. По словам Джале Озгентюрка, редактора экономических новостей турецкой газеты «Cumhuriyet», в 2021 г. интерес Китая к инвестициям в Турцию перешел в стадию выжидания. Одной из причин потери интереса является сближение между Эрдоганом и президентом США Джо Байденом в июне 2021 г. По данным аналитического центра GLOBSEC, Пекин не решается раскрыть Анкаре свою великую стратегию из-за членства Турции в НАТО и Организации экономического сотрудничества и развития, а также неудачных сделок по строительству атомной электростанции и системы ПВО. Уйгурский вопрос представляет собой дополнительную проблему, поскольку население Турции поддерживает движение уйгуров, а правящая элита предпочитает молчать из-за экономических проблем. Кроме того, Китаю известно, что турецкая общественность отдает предпочтение западным, а не китайским, институтам и культуре. Отсутствие социальной поддержки означает, что Китай будет вкладывать больше средств в социальные проекты и связи с общественностью, чтобы повысить свой имидж в стране. Китай открыл четыре Института Конфуция в Турции, все они находятся в престижных университетах и работают над расширением обменов между двумя странами.
Несмотря на некоторые препятствия, существует достаточно доказательств того, что интерес Китая к Турции растет, и что Пекин неуклонно увеличивает свое присутствие в регионе. Отход Турции от ориентированной на Запад политики и экономических партнерств, а также ее неспособность признать долгосрочные намерения Китая способствуют расширению китайского присутствия в стране. Отсутствие прозрачности в турецко-китайских отношениях – еще один важный фактор, способствующий расширению китайского присутствия в Турции. Эксперты в Турции вынуждены полагаться на ограниченные данные для проведения своего анализа, и, что самое важное, в значительной части этого анализа китайское экономическое участие оценивается номинально, без учета основных рисков, исходящих от политического режима Китая и скрытой инвестиционной стратегии. С точки зрения краткосрочного экономического анализа было бы правильно предположить, что китайские инвестиции в Турцию принесут облегчение пошатнувшейся экономике страны. Однако, если не учитывать долгосрочные стратегические последствия финансовых сделок и структурные проблемы, которые изначально привели к экономическим трудностям, Турция окажется в еще худшем экономическом положении, чем сегодня.
В 2023 г. Турецкая Республика будет отмечать 100-летие со дня своего основания. В настоящее время Китай стал важным экономическим игроком в Турции, который стремится к созданию культурного и социального имиджа с целью укрепления своего авторитета в турецком обществе. Отсутствие прозрачности в тонкостях сотрудничества между странами затрудняет полную оценку уровня угрозы, исходящей от китайского присутствия в стране. Однако в открытых источниках информации достаточно доказательств того, что присутствие Китая в регионе сильно как никогда. В то же время Китай использует стратегию выжидания для оценки приверженности Турции к отношениям с западными игроками и выстраивает свои действия соответствующим образом. Внутриполитические действия Турции основаны на краткосрочных выгодах и стратегии «удержания власти». Турция обладает потенциалом для изменения баланса сил в регионе. Еще не поздно вернуть баланс к его истокам, что в долгосрочной перспективе пойдет на пользу Турции.
Комментарии закрыты.